Санкт-Петербург – история в преданиях и легендах

Смольный собор строился с небывалым размахом. Тысячи солдат были согнаны для забивки свай под фундамент и тысячи мастеровых – для возведения стен. Финансирование из казны было на удивление щедрым и регулярным. Но когда через несколько лет величественный храм был возведен и оставалось только завершить внутреннее убранство, русские войска перешли границу Пруссии, и Россия ввязалась в Семилетнюю войну. Денег стало катастрофически недоставать. Строительство собора прекратилось. Да к тому времени и мечты государыни о монашестве постепенно прошли. В результате целых пятьдесят лет почти готовый храм был закрыт для прихожан. Со временем появилась и зажила в народе легенда, будто службу в храме нельзя совершать целых сто лет из-за того, что давно, еще тогда, когда кипели строительные работы и со всего Петербурга сходились и съезжались любоваться на строящийся храм толпы горожан – от самой императрицы до последнего нищего с паперти Троицкой церкви, – здесь, в Смольном, в его алтарной части, кто-то из помощников архитектора или какой-то строитель наложил на себя руки. Место осквернил. И собор будто бы пришлось закрыть.

Легенда о таинственном самоубийстве в недостроенном в храме со временем трансформировалась в ходячий сюжет о замурованной монахине, которая многие годы по ночам пугала юных и доверчивых обитателей Смольного монастыря в пору бытования там Смольного института благородных девиц.

Так это или нет, сказать трудно. Но Смольный собор, заложенный в 1748 году, был окончательно достроен архитектором В. П. Стасовым только в 1835 году.

В 1752–1756 годах Растрелли практически заново перестраивает старый Царскосельский дворец, сооруженный еще для Екатерины I. О впечатлении, которое он производил на современников, можно судить по преданию, записанному П. Свиньиным. «Когда императрица Елизавета приехала со своим двором и иностранными министрами осмотреть оконченный дворец, то всякий, пораженный великолепием его, спешил изъявить государыне свое удивление. Один французский посол маркиз де ла Шетарди не говорил ни слова. Императрица, заметив его молчание, хотела знать причину его равнодушия, и получила в ответ, что он точно не находит здесь самой главной вещи – футляра на сию драгоценность».

В это же время Растрелли перестраивает для Елизаветы Петровны и Большой Петергофский дворец. О праздничном великолепии дворца и щедрости, проявленной императрицей при его строительстве, рассказывают характерное предание. Будто бы, заказывая Растрелли лестницу, по которой входили купцы во время придворных праздников, Елизавета велела использовать при ее отделке побольше золота, так как купцы его особенно любят. На самом деле, как утверждают специалисты, на Купеческой лестнице золота использовано не больше, чем в остальных интерьерах дворца, да и вообще во всех растреллиевских интерьерах, будь то в Царском Селе, Петергофе или Петербурге. В. Я. Курбатов вообще считает, что эта легенда появилась уже после того, как лестница была названа Купеческой и именно потому, что по ней действительно приглашенные купцы являлись на дворцовые праздники.

Один из архитектурных шедевров Растрелли – Воронцовский дворец, позже приспособленный для Пажеского корпуса. Дворец строился для одного из участников государственного переворота 1741 года канцлера М. И. Воронцова и его жены Анны, урожденной Скавронской. Сохранилась легенда, что мебель для нового дворца молодоженам подарил сам Людовик XVI, а раньше она принадлежала небезызвестной мадам Помпадур.

Ходили в Петербурге легенды и о сказочном богатстве графского рода Шереметевых. Рассказывали, что однажды к графу в его дворец на Фонтанке неожиданно явилась императрица Елизавета Петровна. Ее свита состояла из пятнадцати человек. Но это не повергло хозяев дворца ни в панику, ни в смущение. К обеду, который тут же был предложен императрице, ничего не пришлось добавлять.

Еще в 1720 году на берегу Фонтанки для фельдмаршала Б. П. Шереметева был построен небольшой деревянный особняк. В 1750-х на его месте архитектор С. И. Чевакинский при участии Ф. С. Аргунова возводит каменный двухэтажный дворец. Но в роду Шереметевых сохранилось предание, что дом был построен не Чевакинским, а Растрелли. Действительно, сравнение чертежей ранних построек архитектора, в том числе Летнего дворца Елизаветы Петровны, с чертежами особняка на Фонтанке будто бы подтверждает это предание, хотя сам зодчий не упоминает Фонтанный дом в перечнях возведенных им зданий.

При императрице Елизавете Петровне перестраивается в камне старая деревянная церковь при Ижорских заводах, о которой мы говорили в связи с чудесным исцелением рабочих, произошедшем будто бы от явившейся во сне одному из умирающих иконы Святителя Николая. По местному преданию, каменную церковь строил Савва Чевакинский по чертежам самого Растрелли.