Санкта-Психо

И Ян под этими взглядами начал нервничать. Ему захотелось встать с койки, забыть все, что случилось, и поехать домой. Поехать домой и стать нормальным. Как все.

Мать внезапно подняла голову и прислушалась:

– Кто это играет?

Теперь и Ян услышал – из-за стены доносились тихие гитарные аккорды. Он знал, кто играет.

– В соседней палате. Какая-то девушка.

– А здесь девушки тоже есть?

– В основном девушки.

Отец опять посмотрел на часы и поднялся:

– Ну что… мы поехали?

– Езжайте, – бледно улыбнулся Ян. – Со мной все в порядке.

Мать послушно встала и хотела погладить сына по щеке, но не дотянулась.

– К сожалению, – сказала она. – Парковочное время кончается.

Разговор на этом иссяк, и родители пошли к выходу, но на пороге мать обернулась:

– Тебе кто-то вчера звонил. Какой-то друг.

– Друг?

– Друг.

Ян кивнул, хотя никак не мог придумать, кто бы это мог ему позвонить. Кто-то из класса? Наверное… хотя вряд ли.

После ухода родителей он почувствовал облегчение.

Он встал с постели и подошел к окну. Большой, еще влажный после зимы газон, а за ним – высокая ограда с колючей проволокой наверху.

Он долго смотрел на эту проволоку. Юпсик, оказывается, не совсем обычная больница…

Ян понял, что он в заключении.

30

Ян вернулся в Валлу и начал прибирать квартиру – должна зайти Ханна.

Это была его идея. Когда Ян после короткого отпуска вернулся на работу, по схеме ему выпало работать днем, и первым, кого он встретил, была Ханна. Он дождался, пока останется в воспитательской один, и сунул записку в карман ее кожаной куртки: свой адрес и несколько слов.

КОФЕ У МЕНЯ ДОМА? ЗАВТРА В ВОСЕМЬ.

ЯН X.

Она не ответила, но по дороге домой он купил сладкие булочки. Ответила, не ответила – но прийти должна. У них общие интересы.

И общие тайны.

И в самом деле, довольно пунктуально, без пяти минут восемь, в дверь звонят. Ханна. Молча проходите прихожую.

– Молодец, что пришла. – Ян доволен. Вышло по его.

– Да-да, конечно…

Он сажает ее за кухонный стол, угощает булочками, поит чаем. Старается расслабиться – болтает о чем угодно, о работе, о коллегах… но в конце концов начинает разговор о том, о чем и хотел поговорить, – о Санкта-Патриции.

– А женщины там, наверху… помещаются отдельно?

Ханна смотрит на него, но лицо ее, как всегда, ничего не выражает. Яркие, но без глубины, голубые глаза. Воздух в кухне сгущается и тяжелеет, но почему-то ему легче разговаривать с Ханной, чем с Парсом Реттигом.

– Конечно, – говорит она после паузы. – Два женских отделения. Закрытое и открытое.

– Рядом?

– Ну, не то чтобы стенка в стенку, но на одном этаже.

– На каком?

– На третьем. Или на четвертом. Я же там никогда не была.

Ян думает, о чем бы еще спросить, но она его опережает:

– Расскажи, Ян, кто это.

– Кто?

– Та, в которую ты влюблен… как ее зовут?

Она пристально и все так же холодно смотрит на него, и Ян отводит глаза:

– Это совсем другая история.

– Другая, чем… чем какая?

– Чем у вас с Иваном Рёсселем.

Ханна со стуком ставит чашку на стол. Глаза ее делаются еще холодней, а он-то думал, холодней некуда.

– Откуда тебе-то знать, что у меня с ним? Ты даже не знаешь, что меня заставило искать с ним контакт. Ты ничего не знаешь. И как ты можешь судить?

У Яна такое чувство, что сейчас в воздухе начнут проскакивать искры. Но он был прав. Она встречается именно с Рёсселем.

– Да ничего я не знаю, конечно, – говорит он примирительно. – Но ведь тебе он нравится?

Она не сводит с него глаз. Кажется, даже не моргает.

– За любым преступлением надо видеть человека, – говорит она после долгой паузы. – Большинство об этом не думают.

– Ну, сама подумай: если ты, рискуя работой и много чем еще, потихоньку с ним встречаешься, значит, он тебе нравится? Несмотря на то, что он… творил?

Она отвечает не сразу:

– Я с ним не встречаюсь. Мы поддерживаем контакт через охранника… или санитара, как их там называют. Иван придумал один проект… надо же как-то коротать время. И я ему помогаю.

– В чем? В чем ты ему помогаешь? Что он там делает?

– Пишет.

– Что? Книгу?

– Типа.

– Воспоминания убийцы?

Ханна напряглась и поджала губы.

– Он не убийца. Он подозреваемый. Никаких прямых улик. Никаких признаний… он говорит, книга все объяснит, – вздохнула она. – Говорит, люди поймут, что он ничего такого не делал.

– И он сам в это верит?

– Да. Верит. Иван настолько погано себя чувствует из-за всего, что случилось, что если его выпустить… он скорее убьет себя самого, чем кого-то другого. Думаю, только мои письма и поддерживают его на плаву…

Она замолкает. Ее пронзительный и холодный взгляд выводит его из равновесия. Ему не хочется больше говорить о Рёсселе.

И Ханна тоже, как ему кажется, посчитала разговор о Рёсселе законченным.

– Мне скоро надо уходить. – Она посмотрела на часы. – Теперь твоя очередь рассказывать.

– Что?

– Как ее зовут… ту, с которой ты там встречался.

– Я с ней еще не встречался, – тихо произносит Ян.

– Как ее зовут?

Ян не знает, что сказать. Он может назвать два имени: Рами и Бланкер… Какое выбрать?

– Посиди, – решается он наконец, – я покажу тебе кое-что.