Санктпетербургские кунсткамеры, или Семь светлых ночей 1726 года

Антихристова шваль! Арестовать - и кого? Я сперва не оценил ситуации, думал, Ваньки Бутурлина шутка в духе всепьянейшего собора. Потом господь меня надоумил, я, не въезжая в город, завернул к себе на мызу в Стрельну. Представляешь? Мои же рабы, ожидая, очевидно, что меня ухлопают либо в Курляндии, либо по дороге домой, уже мебель всю из имения растащили! Ты представляешь?

Сядь, Софьюшка, - снова уговаривал он ее, потом согласился - чашечку кофе по-турецки. И продолжал бушевать. - Да ведь не я ли, - стучал он себя в грудь, - не я ли облагодетельствовал их всех? Взять того же Бутурлина! При его природной глупости царь Петр десять раз собирался его выгнать. А мой-то Волков, Волков, секретарь? Я же его генерал-майором сделал. Думаешь, он не знал, что меня собираются арестовать?

Зизанья внесла подносик с крохотной чашечкой дымящегося напитка. Маркиза расставила сласти и печенья, зажгла курительную свечку с ароматом.

- Хорошо мне у тебя, Софьюшка, - сказал Меншиков, присаживаясь и берясь за кофе. - Словно у дочери родной... И твоя чернокожая мне приятна! - Он потрепал курчавые волосы ефиопки. - А кстати, так тебя никто и не опознал в Санктпетербурге? Не было никаких встреч, разговоров? Смотри, Софья, тотчас же мне докладывай!

Маркиза сидела на скрыне, так и прыскала смехом, ударяя по крышке скрыни ладонью.

- Кто там так кричит? - спросил светлейший, допив кофе. Подошел к арке и стал смотреть из-за портьеры в игорный Рай, где картежные страсти достигли апогея. - Это тот усатый так сильно кричит? Да это кто же? Это же сын господаря, князя Кантемира! Чего же он так кричит - проигрался?

Ментиков подошел к сидящей на сундуке маркизе, поправил ей локон.

- Покойный Петр Алексеевич не переносил карточной игры, и мы, его птенцы, не знали отравы сей. Походы были у нас непрестанные, марши. Даже в мирное время - то раскол искореняли, то подать собирали. Теперь от всяких дел пустота, в баталионах только и ждут, когда распущу я войско. Все тотчас, как тараканы, разбегутся в свои поместья.

Зизанья с поклоном поднесла ему зелена винца. Уж очень ефиопка любила сего властителя, который столь ласково с нею обращался. Светлейший выпил, закусил чесночком, погрозил кому-то за окно.

- А каково распускать ту армию, коли недругов хоть отбавляй? В Варшаве, доносил наш резидент, когда царь Петр умер, три дня подряд шло гулянье, все паны друг друга как на пасху поздравляли. Намеднись был я в Курляндии, узнал, что на траверс Ревеля вышел флот соединенный трех держав. Чего им там нужно? Десантировать, что ли, нас собирается? Дудки - могуча новая Россия!

Он снова подошел к арке, приподнял портьеру, потому что в карточном Раю страсти продолжали кипеть.

- А это кто такой, среди преображенцев, носатый и в хитромудром парике? Да вон тот, в черном атласном кафтане, его я что-то не знаю. Цесарец, хм? Академикус? Граф? Велика персона? И он у тебя бывает? А что он говорит? Алхимик он? Кстати, что у вас тут за философский камень объявился, об этом говорит вся Рига...

Маркиза еле успевала отвечать на его вопросы. Тут от Меншикова не укрылось, что у ней на устах скользит какая-то, по его мнению, двусмысленная улыбка.

- Ну, сказывай. Кто тут у тебя без меня бывал? Что? Старый князь Репнин? Ну этот из ума выжил. Его внук? Молокосос безудальный. А генерал-полицеймейстер Девиер у тебя не бывал? Вот кого опасайся, это прохиндей первой руки, вот кто проведет и выведет.

И тогда некое вдохновение озарило лицо маркизы.

- А он и сейчас здесь у меня, - сказала она, постучав по скрыне.

- Кто - у тебя?

- Господин Девиер.

- Разве он тоже играет в карты?.

- Да нет, не там он, он здесь!

- Не могу понять.

- Чего же не понять - он заперт вот здесь в скрыне, на которой я сижу.

- На которой висячий замок?

- Да, да, ваша светлость, на которой висячий замок.

- Ты с ума сошла, Софья, чего бы ему у тебя под замком сидеть!

- Не верите? Давайте пари!

- Ну, если так, я ему голову тотчас снесу! Это он, я знаю, это он с Ванькой Бутурлиным подстроил мой арест! Давай живее, Софья, ключ!

- Зизанья, подай ключ!

- Сударыня, - пролепетала ефиопка, - вы же сами приказали ключ кинуть в колодец во дворе...

- А-а, кликотницы! - зарычал Меншиков. - Вы что из меня горохового шута строите? Подайте немедленно ключ! Или принесите из моей повозки саблю, я и без ключа открою!

Маркиза взяла его за руку, продолжая смеяться. Дала платочек, чтобы утереть пот с генерал-фельдмаршальского лба.

- Вот видите, ваша светлость, - сказала она рассудительно. - Вы смеетесь над глупыми картежными страстями, а сами, оказывается, еще более пустым страстям подвержены. Ну какой Девиер, конечно, полезет ко мне в сундук? Да и замок, гляньте, покрыт ржавчиной, ключ от него затерялся еще зимой...

- Тьфу ты! - рассмеялся светлейший. - Славная ты, Софья, шутница... Ну вот что, сейчас мне шутить недосуг, позови-ка Цыцурина, пусть отчитается в хозяйстве. Теперь мне будут нужны деньги, много денег!

8

Меншиков закурил длинный чубук, который принес ему ординарец из повозки, сел в кресло у окна. Расспрашивал маркизу про историю с философским камнем, приговаривал: