Сантехник. Твоё моё колено

— Все не так, — сказал я. — Ее зовуг Катя, и она очень красива. Я рядом с ней выгляжу мухомором, это правда. Ни на что не претендую. Мне нечем претендовать. Теперешний ее кавалер — модный красавец, богема. Бывший супруг — миллионер, добряк и умница, не жалеет ничего. Мне нечего предложить. Я бы наизнанку вывернулся — но и это не спасет. К тебе я за другим. Так сложилось, она живет в моем доме. И не хочет съезжать. Я хочу выселить ее сложным и подлым способом — рассорив с теперешним мужем. Желательно с помощью постороннего искусителя, который разобьет ей сердце. Эта маленькая деталь доставит мне удовольствие. И за это все я готов хорошо заплатить.

— А потом?

— Буду жить. Или сдохну от тоски. Главное, чтоб она при этом не присутствовала.

— Очень больно? — спросил Кеша, впервые посмотрев на меня как на живого. Я пожал плечами.

— Ну да. Припекло.

Он прошелся по кабинету, потер ладони, потрогал нос. Интерпретатор жестов Алан Пиз трактовал такие манипуляции как попытку обмануть собеседника. Если так, Кеша с детства только и делал, что врал.

— Давно не слышал такой занятной хрени. Однако ж, в твоих словах есть смысл. Отдает перверзией, но занимательно. Во избежание мордобоев, думаю, лучше не отправлять тебя в вольное плавание. Радуйся, несчастный. Меня заинтересовал твой психоз. И я хочу видеть эту твою… Как ее?

— Катя…

— Катю.

Вдвоем вершить гадости куда интересней. Я полез обнимать мозгоправа. Он отбивался.

В коридоре за фикусом сидела Лиза, точила ноготь длинной пилкой. Посмотрела внимательно на меня, уходящего, потом в сторону кабинета. Спокойно посмотрела, как Чингисхан на полный золотом Китай. Какие такие техники могли бы ее остановить, не представляю.

Началось, кажется

Иннокентия обуял азарт. Он звонил ночью, просил описать Катю подробно.

— Неприятная, взбалмошная особа!

— Чего ж ты так в нее вцепился?

— Она живет в моем доме. Засовывает ноги в мой камин. Дымит канцерогенными кришнаитскими свечами. Ну и, конечно, эта ее ужасная йога в одном, извините, трико. Видел бы ты эти фигуры. Сердце разрывается. Я полгода на диете. Хочешь, сон расскажу?

— Не надо, — сказал он и хмыкнул.

Кеша сам выбрал искусителя. В театре. Молодой актер Алеша Некрасов, творческое амлуа — демонический любовник. Мы купили билеты, посетили водевиль с его участием. В первом акте Алеша очень правдоподобно соблазнил доверчивую инженю, племянницу мафиози. Техника, напор, энергия и мягкость в момент захвата талии — все выглядело правдоподобно. Иннокентий одобрил. Твердая четверка с плюсом, сказал он. Во втором отделении Некрасов морочил девице голову, обрюхатил, к финалу третьего акта бросил. Бедняжка хотела застрелиться, но в последний момент выбрала поездку к папе в Неаполь. Папа расстроился и так порешал вопрос, что все остались счастливы.

Кеша считает Некрасова отличным кандидатом. Не слишком умен и в нужной степени нахален. Вряд ли будет капризничать. Если подкрепить его творческие амбиции парой тысяч долларов, весь свой задор и талант он направит куда надо.

Мне претендент не понравился. Слишком смазлив. Нелепый светлый чуб, масляные глазки. И дурная дикция, вместо твердых Д и Т он произносит 3 и Ц. «Ззрасцвуй, молозосць». Где, интересно, учат таких актеров.

— Смотри-ка, наш Казанова еще никого не соблазнил, а ты уже ревнуешь, — оживился Раппопорт. Мне непонятен его выбор. Катя нипочем не поведется на Алешу Некрасова. Он же кузнечик. А ей нужен серьезный, взрослый мужчина. Кеша спросил, уж не себя ли я имею в виду. Разумеется, нет. Даром не надо. Я для нее слишком маргинален. Но и не дура же она совсем — отвечать на ухаживания такого Кена.

— Кто такой Кен? — спросил Иннокентий.

— Пластмассовый человек. Муж Барби. Аполлон, с точки зрения учениц начальной школы. Сразу видно, ты в куклы не играешь.

— Еще как играю. Просто мои куклы крупней. И злее. — Кеша руками переставил больную ногу, поморщился. А знаешь, — сказал он, — тут ты прав. Давай для начала с Катей познакомимся.

Встречу замаскировали под семейный визит. Кеша приехал с Лизой. Ее просили сыграть девушку Раппопорта. Лиза согласилась быстрей, чем дослушала слово «девушка». Играла увлеченно, с жаром. Со стороны не скажешь, что все притворство. Они были парой, приехавшей ко мне в гости. Я попросил Катю украсить собой вечер. После отъезда Генриха наша дружба стала чопорной. Я притворяюсь, будто мне все равно, она как бы не замечает моей игры. Десять березовых полешек для камина обошлись дороже бутылки Мозельского вина. Нужно будет договориться с лесопилкой, пока любовные интриги не оставили меня без штанов.

Катя спустилась. Поздоровалась, заговорила легко, будто знает гостей с детского сада. Я ею любовался. Потом подумал, нехорошо пялиться. Мы же соседи, а не настоящая пара. С другой стороны, мы играем в пару. И потом, знаю по опыту, год пройдет и забудется, кто на кого таращился. Так чего себя мучить?