Сантьяго

– Все не так просто. На Деклане Четыре она скооперировалась с охотником за головами по фамилии Каин, который тоже ищет Сантьяго, чтобы получить причитающееся за него вознаграждение. Насколько мне известно, в своем деле он один из лучших. Оба находились в квартире Драма в одно и то же время. Так что убить его мог любой. – Блондин сверился с блокнотом. – Компанию им составлял мелкий шулер по фамилии Тервиллигер. Каин увез его с Порт-Этранжа и с тех пор держит при себе. Роль Тервиллигера в этой истории мне не ясна. Я предполагаю, что именно он вывел Каина на Драма, но возможно, на того указал кто-то другой, знавший Драма, в обмен на какую-либо услугу.

– Какую услугу?

– Трудно сказать… но у шулеров врагов хватает. Так что иной раз очень кстати иметь под рукой знакомого охотника за головами, особенно в Пограничье.

– Хорошо. – Сокол раскурил сигару, долго смотрел в потолок. – Давай вернемся к Маккензи. Как она вышла на меня? Драм не знал о моем существовании.

Блондин пожал плечами:

– Не знаю.

– Так я тебе скажу, – продолжил Сокол. – Кто-то ей сказал, возможно, Акоста. С кем она виделась на Пегасе?

– Только с Линдером Смайтом.

Сокол улыбнулся:

– Вот мы и нашли ответ. Этот мерзавец скормил ей все то, что уже долгие годы пытается повесить на меня.

– Возможно, – согласился блондин. – Но сначала надо убедиться, так ли это.

– Думаю, тут никаких сложностей не возникнет. Кстати, а кем был этот Акоста?

– Контрабандистом. Возможно, время от времени работал на Сантьяго.

– У нас с ним были какие-либо дела?

– Напрямую – нет.

– Мог он знать мою фамилию?

– Исключить этого нельзя.

– Попробуем зайти с другой стороны. Когда его убили?

– Пару недель тому назад.

– До того, как Вера Маккензи объявилась на Пегасе?

– Конечно.

Вновь Сокол улыбнулся:

– Значит, они не встречались.

– Полной уверенности в этом нет. Они могли встретиться вне Пегаса.

– Разумеется, нет. Иначе, переговорив с ним, она сразу бы прискакала ко мне. Значит, она блефовала от начала и до конца.

– Так вы думаете, они не встречались? – спросил блондин.

Сокол нахмурился.

– Скорее всего нет. Но торопиться нам ни к чему. Сильно насолить она мне не сможет, хотя из-за нее я могу и не получить пост посла на Лодине Одиннадцать. – Он повертел в пальцах сигару. – Выясни, где бывал Акоста в последний год и не мог ли он увидеться с ней на другой планете.

Блондин вернулся через час.

– Так что? – осведомился Сокол.

– Вы правы: пути Акосты и Веры Маккензи не пересекались.

– Я это чувствовал! – воскликнул Сокол.

– Так что будем делать? – полюбопытствовал блондин.

– В Гекторе у нее должен быть абонентный ящик. Возможно, она уже связалась с Каином, так что завтра изыщи способ ввести Сантьяго в курс дела. Пусть будет настороже на случай, что Каин и этот шулер выйдут на Бродягу.

– Завтра?

Сокол кивнул:

– Вторую половину нынешнего дня тебе придется посвятить Линдеру Смайту. Позаботься о том, чтобы он больше не распространял обо мне сплетен. Убивать достойного представителя четвертой власти мы, конечно, не будем, но преподать ему хороший урок необходимо. И не говори, кто тебя послал. Он все поймет сам.

– Со второй половиной этого дня и утром следующего мне все ясно. А что насчет сегодняшнего вечера?

– Вечера? Иди домой и ложись спать.

– А Вера Маккензи?

– Никакой пленки у нее нет, так что угрозы она собой не представляет. Я не хочу, чтобы с ней что-нибудь случилось на Пегасе.

– А когда она отправится восвояси?

Сокол улыбнулся:

– Сие существенно изменит ситуацию, не так ли?

Глава 8

Его прозванье – Папа Вильям,

Его призванье – звать к добру.

Улыбка у него умильная,

Убийства для него – не труд.

Кто бы ни разговаривал с Черным Орфеем, рано или поздно собеседник не мог удержаться от вопроса: кто, по его мнению, наиболее запоминающаяся личность из всех, встреченных им в своих странствиях? Орфей устраивался поудобнее, прикладывался к стакану с вином, взгляд его устремлялся в бесконечность, словно он наслаждался представленной ему возможностью освежить воспоминания. И когда у слушателей уже возникали сомнения, а услышат ли они ответ, губы Орфея расходились в улыбке и он начинал говорить, что повидал множество мужчин и женщин: убийц (Птичка Певчая, Джонни-Банкнот), людей трагической судьбы (Шусслер-Киборг), авантюристов (Декарт Уайт, которого прозвал Карт-Бланш, причем Декарту прозвище это ну очень понравилось), хороших женщин (Молчаливая Энни, Благословенная Сара), плохих женщин (Плосконосая Сол, сестра Слизи), гигантов (Человек-Гора Бейтс), но никто не мог встать рядом с отцом Уильямом.

То была любовь с первого взгляда. Не физическая или духовная, но тот невообразимый вихрь чувств, какой испытывает художник-пейзажист при виде прекрасного заката. Черный Орфей рисовал свои картины на огромных полотнах, но отцу Уильяму было тесно даже на них.