Сантьяго

– Тринадцатое, – не без гордости ответила старушка. – Люди представляют себе наемных убийц такими, как видят на экранах видео: крепкими, жестокими парнями. Мы на этом неплохо зарабатываем. – Она доверительно понизила голос. – Черный Орфей хотел написать про нас, но мы ему объяснили, что единственное наше преимущество – элемент внезапности, так что реклама может оставить нас вне игры. – Она улыбнулась. – Он нас уважил. Иначе и быть не могло, он ведь джентльмен.

Старик попытался перекатиться на спину, жалобно застонал и отключился.

– Хорошо, дорогая, – вздохнула старушка. – Я согласна на перемирие. Мне надо найти врача.

– Не будем спешить. Кто третий участник вашей команды?

– Этого я сказать вам не могу, чтобы не подвергать его жизнь опасности, – отрезала старушка. – Опять же, если он вас не убьет, этим придется заниматься мне после того, как Генри окажут медицинскую помощь.

Вера обдумала ее слова, согласно кивнула.

– Ладно, заключаем перемирие.

– Тогда, пожалуйста, уберите ваш пистолет.

Вера улыбнулась:

– Вы – первая.

– Надеюсь на вашу честь. – Старушка приподняла крышку и бросила свое оружие в корзину.

Вера сунула пистолет за пояс, быстро разоружила старика.

– На вашем месте я бы отвезла Генри в дом и осталась при нем. При нашей следующей встрече мне придется вас убить.

– Вас не затруднит помочь мне перенести его в тень? – Старушка указала на дерево, растущее в двадцати футах. – Не хочу оставлять бедного Генри на солнце. Доктора еще надо найти. Опять же, пока он сюда доберется…

– Вы что, шутите? – изумилась Вера.

– Он может умереть, если будет лежать на самом солнцепеке. Он глубокий старик.

– Этот глубокий старик только что пытался убить меня.

– Бизнес есть бизнес, – пожала плечами старушка. – Но сейчас, как вы видите сами, он не представляет для вас ни малейшей угрозы.

Вера пожала плечами, в какой уж раз удивляясь превратностям судьбы. Это же надо, помогать одному из потенциальных убийц оттаскивать в тень второго!

– Хорошо, но корзинку поставьте на землю.

– Разумеется. – Старушка тут же подчинилась.

Женщины подошли к старику, наклонились, взялись поудобнее, и тут Вера заметила, как одна рука старушки скользнула в карман Генри. Перехватила запястье в тот самый момент, когда старушка вытаскивала из кармана нож.

– Я думала, мы заключили перемирие, – нехорошо улыбнулась Вера.

– Прежде всего бизнес. – Старушка покраснела от усилий, пытаясь вырваться. – И что вы теперь со мной сделаете?

– Убивать вас я, во всяком случае, не собираюсь. Пока! – бросила Вера. – Давайте сначала оттащим бедного Генри в тень. Но предупреждаю – не пытайтесь выкинуть какой-нибудь фортель. Больше пощады не будет.

Как только старик оказался под деревом, Вера повернулась к его жене, выхватила пистолет.

– Повторяю вопрос. Как мне узнать третьего убийцу?

– Профессиональная этика не позволяет мне ответить на него. Кроме того, если вы меня застрелите, он скорее всего услышит выстрел и поймет, где вы находитесь.

– Это справедливо, – кивнула Вера и с силой пнула старушку в колено. Ноги старушки подогнулись, она с криком повалилась на землю. Вера отступила на шаг. – Надеюсь, это выведет вас из игры, хотя бы до вечера.

Вера подошла к корзине, достала из него термос, отвернула крышку, увидела, что он полон ледяного чая. Вернулась к старушке, которая всхлипывала, обхватив руками ушибленное колено.

– День жаркий. Возможно, вы умрете от жажды, прежде чем вас кто-нибудь найдет.

Старушка продолжала всхлипывать.

– Скажите мне, как выглядит Номер Три, и я отдам вам термос.

Старушка подняла на нее переполненные слезами глаза:

– Делайте, что хотите. Своих я не предаю.

– Даю вам последний шанс. Свободного времени у меня нет.

Старушка покачала головой.

Вера пожала плечами, отшвырнула термос ярдов на тридцать. Вновь подошла к корзине, достала оружие, положила в сумку и зашагала к тенту.

Вошла. Широкий проход разделял сорок или пятьдесят рядов. Ни одного свободного места, за исключением нескольких последних скамей. Впереди на возвышении стоял громадный мужчина. Его зеленые глаза свирепо оглядывали аудиторию. Рыжие волосы и бороду обильно тронула седина. На черной перепоясанной сутане блестели отполированные рукоятки двух бластеров, торчащих из кобуры.

– И если рука твоя оскорбит тебя, отсеки ее. – Густой баритон отца Уильяма проникал в самые дальние уголки тента. – Ибо Господь не просто идеал, не просто объект поклонения, не просто Создатель. – Он выдержал паузу, дабы усилить эффект последних слов. – Никогда не забывайте, дети мои, что Господь еще и хирург. И Он не пользуется мечом искупления грехов, у Него в руках скальпель справедливости!

Вера села в предпоследний ряд.

– Да, дети мои, – продолжал отец Уильям, – мы говорим о болезни. Не о болезни тела, ибо это епархия врача, но о болезни души – епархии Господа нашего и Его временных эмиссаров, которым Он дозволяет представлять Его.

Отец Уильям потянулся к стакану, наполненному синей жидкостью, жадно глотнул, заговорил вновь: