Сантрелья

Он взял меня за руку и подвел к Абдеррахману, словно вручая меня ему. Араб поклонился, перехватил из руки хозяина мою и торжественно повел меня к столу. Дон Ордоньо велел посадить меня между собой и Абдеррахманом.

— Не чересчур ли ты любезен, Ордоньо? — упрекнула его супруга. — Мы ведь ничего не знаем о ней.

В словах ее не было ревности: она говорила гордо, выказывая искреннюю обеспокоенность.

— Дорогая моя, — засмеялся муж, — я просто развлекаюсь сегодня.

— Хорошо, муж мой, — склонила голову Эрменехильда, — но в таком случае, не забывай приличия.

Вскоре все на время успокоились, лишь доносилось чавканье, сопение и смачное покряхтывание. Оголодавшая после русского монолога публика за обе щеки уплетала ужин. Руками есть мне было непривычно, и я старалась довольствоваться овощами и фруктами. Однако, дон Ордоньо трогательно ухаживал за мной, подливал мне вино в кубок, подкладывал сочные куски мяса. Абдеррахман выглядел озабоченным, даже расстроенным, он мало ел и сидел, погрузившись в свои мысли. Я почувствовала себя виноватой, казалось, я не оправдала чем-то его доверия. Когда первый этап насыщения прошел, снова стол загудел, стали раздаваться смешки, перебранки.

— Сакромонт, где ты нашел ее, такую молоденькую? — выкрикнул кто-то из мужчин.

«Вот, спасибо, — подумала я, оставшись польщенной, — по их мнению, тридцать два — молоденькая?»

Араб ответил не сразу, но все призывно зашумели, и дон Ордоньо спросил:

— Ты действительно еще не рассказал нам, как ты нашел ее.

Абдеррахман усмехнулся, наверное, вспомнил, как он нашел меня на самом деле, и начал повествование о том, как он мчался с поручением, а я брела по дороге. Вдруг откуда ни возьмись всадник с плеткой, сбил меня с ног, стал издеваться. И дальше араб довольно правдиво изложил свой поединок.

— И я тогда решил поставить на место этого наглеца, — говорил Абдеррахман, — и сказал ему, что я — рыцарь дона Ордоньо из Аструм Санктум. Это произвело на него впечатление, он грязно выругался, но отступил.

Все захохотали, одобрительно зашумели.

— Сегодня ты должен быть настроен на лирический лад, — обратился к мавру Альфонсо, — сыграй нам, Сакромонт.

— Нет-нет, и не просите, сегодня у меня слишком много позади, и слишком много впереди, — отнекивался мой «повелитель». — Мне нужно беречь силы.

От восторга мужская часть стола заулюлюкала. Женщины скромно потупились. А мне стало не по себе. Продолжался шумный ужин. И тут кто-то осторожно тронул меня за рукав. Я оглянулась.

— Пойдем со мной, — поманила меня Беренгария (ибо это была она). Я пожала плечами.

— Сакромонт, — взмолилась она, — вели своей рабыне составить мне компанию. Мне уже нет мочи сидеть за столом. Я, по крайней мере, покажу ей наш зал.

Мавр улыбнулся юной хозяйской дочке, она зарделась, как маков цвет. Он аккуратно тронул меня за локоть. Я выбралась из-за стола и последовала за девушкой. Ее свободное зеленое платье, на узенькой талии схваченное золотистым поясом, создавало прекрасный фон для рассыпавшихся по ее прямой спине рыжевато-медных волос, в которые робко вплелась нитка бус. Девушка обернулась и улыбнулась мне. При свете факелов я увидела ее светло-карие глаза, казавшиеся в сочетании с ее медными волосами почти апельсинового цвета, столь необычные и столь прекрасные, мерцавшие из-под черного леса ресниц. Я заулыбалась в ответ.

— Элена, — она ткнула в меня пальцем, затем взяла мою руку и приложила мой палец к своей груди, — Беренгария.

— Это камин, — показала девушка на огромный потенциальный источник тепла, расположенный у стены, противоположной входу.

— Ка-мин, — повторила я.

— Это наш герб, — и девушка гордо указала на большой герб, висевший на стене правее камина.

На фоне большой горы изображалась зубчатая башня, видимо, символизировавшая замок; перед ним — крестообразный меч острием упирался в нижний выступ герба, а над горой взошла восьмиконечная звезда, окруженная сияющим ореолом. Герб венчал портал еще одной двери, противоположной той, через которую мы вошли. На стене слева от камина я узнала герб Кастилии.

Я рассматривала зал, стоя спиной к камину. Длинный массивный стол, за которым разместилась шумная компания, располагался вдоль стены справа от нас. Стена эта содержала четыре узких округлых окна, по моим подсчетам, с видом на крепостную стену и склоны холма. Окна противоположной стены (их было три) оказались двустворчатыми и, вероятно, выходили во двор замка. Пролеты между окнами по обеим стенам украшались разными гобеленами, маленькими коллекциями оружия или музыкальных инструментов. Вдоль стены слева от нас протянулся еще один стол, столь же массивный, под которым стыдливо прятались деревянные лавки, ибо сегодня он пустовал. Наличие же его здесь говорило о том, что сегодня представлено не самое полное собрание обитателей и гостей замка. Между двумя стола-ми оставалось обширное пространство, достаточное, скажем, для танцев, игр и состязаний с большим количеством участников.