Сантрелья

— А ты никогда не спишь? Ты, может, и не человек вовсе, можешь обходиться без сна, без еды, без воды?

— Нет, я вполне обыкновенный человек, — улыбнулся он. — Но я много вынес в своей жизни и научился легко справляться с любыми трудностями.

— Что рассказал тебе малыш?

— Он пережил тяжелое горе. На его глазах осаждавшие город убили отца. И обезумевшая от отчаяния мать, бросившись к убитому, крикнула мальчугану, чтобы он бежал в мечеть, искал там спасения у Аллаха. Он не хотел оставлять ее, но она пообещала, что придет за ним еще до захода солнца. Он прождал ее здесь весь вечер, все глаза проглядел, а когда наступила ночь, понял, что она, вероятно, тоже погибла.

— Бедняжка!

— Он держался мужественно, пока кругом были люди, не приставал к ним и старался не плакать, а когда стало тихо и темно, страх и горе одержали верх. Тогда ты и услышала его всхлипывания. А я испугался за тебя, — и он притянул меня к себе и стал нежно и чуть касаясь целовать меня. И внезапно прильнул к моим губам так, что я задохнулась от счастья. А отдышавшись, съязвила:

— Разве это не грех — целовать меня в мечети?

— Я люблю тебя, Елена. А любовь — не грех, а дар божий, — серьезно ответил он и не дал мне ничего возразить, закрыв рот поцелуем. Сколько нежности таилось в этом человеке! Как удалось ему не огрубеть и не очерстветь душой, человеку, с детства лишенному материнской ласки и заботы, прошедшему многолетний плен, участвовавшему в жестоких битвах, не раз видевшему смерть и неправду?

— Что будет с мальчиком? — спросила я.

— Завтра попробуем найти его мать. Если не найдем, Рахим позаботится о нем.

— А если Рахим откажется взять его?

— Что значит, откажется? — удивился Святогор.

— Ну, ведь у него, наверное, есть семья. И еще один ребенок в такое тяжелое время…, — я замялась.

— В такое тяжелое время и чужой ребенок будет принят как свой! — отрезал Святогор. — Мы могли бы взять его с собой, но это опасно для малыша.

— Разве здесь в городе сейчас может быть безопаснее?

— Думаю, скорее всего, город будет захвачен сразу, и погибнут лишь его защитники и те, кто будет сопротивляться.

— Это столь же ужасно, сколь и неизбежно! — воскликнула я.

Я заметила, с какой заботой Святогор поправил ковер под мальчуганом.

— Милый малыш, — сказала я. — Хорошо бы нашлась его мать!

— Да, — вздохнул Святогор и, обняв меня, добавил:

— Давай все же попробуем ненадолго уснуть.

Глава тридцать восьмая ГОРОД-ДВОРЕЦ

Дворец величие хранит, он силы духа торжество,

Хотя и время и судьба шли в наступленье на него.

Лишь одного нельзя постичь: кто создал царственный чертог

— Трудились люди для богов иль смертных осчастливил бог.

Абу Таммам (805–846) /придворный панегирист аббасидских халифов, принявший ислам выходец из христианской греческой семьи/

Кто-то истово тряс меня за плечо. Я с трудом разлепила глаза.

— Аленка, очнись! — будил меня Коля. — Где Святогор?

— Не знаю, — я сонно огляделась, тряхнула мутной со сна головой и попыталась избавиться от непонятного шума в ушах. Но шум никуда не делся. И когда я окончательно проснулась, я осознала, что мечеть гудела, точно улей. — Боже мой, весь город собрался здесь в мечети! Что происходит?

— Где же Святогор? — недоумевал Николай.

— Он нас бросил, — брякнула я, предполагая эту фразу как бодрящую шутку, но прозвучала она, подобно жестокому приговору.

— И это говоришь ты? — возмутился брат.

— Я пошутила, — проскулила я, и мне сделалось страшно. Исчез и Святогор и малыш, впрочем, о последнем Николай и не подозревал. И я предположила: — Он, вероятно, отправился отвести мальчугана.

— Какого еще мальчугана?

И я поведала брату о ночном приключении.

Гул в мечети нарастал, видимо, народ все прибывал, причем люди были взволнованы, напуганы, растеряны, расстроены. Они кричали, ссорились, молились, плакали, рыдали, успокаивали друг друга.

Вскоре сквозь толпу протиснулся Святогор. За ним пробирался Рахим, державший на руках мальчонку. Значит, мать все же не нашлась. И я горестно вздохнула. Этот малыш — лишь один из многих, но наши жизненные пути пересеклись, и его судьба принималась теперь близко к сердцу, ибо мы уже не были чужими.

— У стен города идет настоящая сеча, — возбужденно заговорил Святогор. — Мохаммед приказал простым людям встать на защиту. По городу поползли слухи, что приказы отдаются именем халифа Хишама Второго, который, якобы, жив…

— Что с малышом? — нетерпеливо перебила его я, так как судьба этого черноволосого мальчика казалась мне сейчас важнее всего.

— Мы разыскали его дом. Там еще несколько его братьев и сестер, но матери нет. Возле мечети я встретил Рахима. Он привел наших лошадей. Он возьмет мальчика в свой дом, а сам собирается на защиту города.

— Боже, он не отказался от этой мысли!