Читаем Сантрелья полностью

Сантрелья

Послышались приближающиеся шаги вверх по ступенькам. Я едва успела юркнуть в коридор, из которого вышла несколько минут назад. Я была в полуобморочном состоянии. Ноги подкашивались, руки дрожали, а в груди что-то давило и жгло, болью растекаясь по всему телу. Я несколько раз глубоко вдыхала воздух, пытаясь взять себя в руки. Переждав немного, я вновь шагнула на винтовую лестницу и начала медленно, неверными шагами спускаться. Как сомнамбула, я выплыла на улицу и столкнулась с падре Эстебаном.

— Элена? — изумился он. — Что ты здесь делаешь? Почему ты до сих пор бродишь здесь?

— Святой отец, я заблудилась в коридорах, — замялась я.

— Что с тобой? На тебе лица нет. Где ты была? Почему ты плачешь? — строго вопрошал он.

И только тогда я почувствовала, как по щекам моим текут слезы.

— Мне страшно, — неожиданно для самой себя призналась я.

— Пойдем со мной, — потребовал священник.

Мы вновь окунулись в духоту башни, поднялись до уровня большого зала и у его входа встретили донью Эрменехильду. Эта женщина вызывала у меня невольное уважение, и я инстинктивно тянулась к ней, хотя она ни разу не беседовала со мной с глазу на глаз и вообще не проявляла к моей персоне особого интереса.

— Падре? — удивилась она, окинув меня бесстрастным взглядом.

— Эта девушка бродила по замку. Одна! — ответил святой отец. — Я застал ее, выходящей из башни на улицу.

— Она расстроена чем-то? Вы обидели ее? — осведомилась она, и в голосе ее промелькнула лишь тень сочувствия, в целом же тон ее оставался таким же сдержанным.

— Нет, я застал ее уже в таком состоянии.

— Ее место у постели больного, если я не ошибаюсь, — твердо констатировала хозяйка.

— Ее место — в темнице, в этом я убежден, — парировал священник.

Боже, как унизительно! Они говорили обо мне в третьем лице в моем присутствии, словно я вещь, или предмет, или отвлеченное понятие.

— Это не вам решать. — Женщина тоже знала, кто в доме хозяин.

— Вот я и направляюсь к дону Ордоньо, — вежливо улыбнулся падре.

В большом зале проходила вечерняя трапеза. Священник оставил меня у двери, приблизился к сеньору и что-то сообщил ему. Из-за стола поднялся дон Альфонсо и, буркнув что-то вроде: "Я отведу ее", устремился ко мне. Через весь зал мы подошли к противоположному выходу. В это мгновение в зале появились Беренгария и Святогор. Заметив меня с доном Альфонсо, девушка завизжала, как безумная:

— Что делает здесь эта особа с моим братом? Прочь от моего Альфонсо!

— Дочь моя, что ты хочешь этим сказать? — удивился дон Ордоньо.

— Беренгария, что с тобой? Успокойся! — строго наказала донья Эрменехильда. — Твое поведение недостойно.

— Вы просто не знаете. Я скажу при всех, что мы пригрели змею, — гордо выкрикнула девушка и быстро зашагала к столу:

— Отец, не верьте этой девице. Она ведьма! Она заодно с тем узником-колдуном. Я точно знаю. Из-за нее не выздоравливает святой отшельник. Из-за нее ранен мой маленький брат.

— Но…, — дон Ордоньо хотел что-то возразить.

— Пожалуй, это верно, — перебил его падре Эстебан. — Я застал ее сейчас бесцельно бродившей по замку. Неизвестно, чем она за-нималась. С момента окончания службы прошло много времени. Что понадобилось ей в коридорах замка, что нужно ей во дворе?

— Отец, я не успокоюсь, пока ты не бросишь ее в подземелье, — взмолилась дочь. — Она может убить Габриэля. Вот и Сакромонт того же мнения, а он-то знает ее, как никто другой.

Святогор от изумления вздрогнул и ринулся прямо к хозяину:

— Дон Ордоньо, ваша милость, это совсем…

— Я все понял, Сакромонт. Все в порядке. Хорошо-хорошо, — согласился, не выслушав, владелец замка. Он не в силах был отказать дочери. — Альфонсо, ты понял, куда ее следует отвести?

— Позвольте я отведу ее, чтобы не отрывать дона Альфонсо от трапезы? — вызвался Святогор, отчаявшись призвать хозяина к вниманию.

— Давай отведем ее вместе, — натянуто предложил хозяйский сын.

Святогор уже приближался к нам, как вдруг зычный бас пригвоздил его к месту:

— Сакромонт! Останься! Альфонсо справится с этой задачей сам.

Покинув зал, мы долго и молча спускались в подземелье. Я уже плохо соображала, и все дальнейшее воспринимала, как во сне или в угаре. Альфонсо сдал меня надзирателю, а тот отвел в каменную вонючую клетку и пристегнул к стене кандалами. Молодой хозяин внимательно наблюдал за его действиями и шагнул в каморку, когда надзиратель вышел. Он тщательно проверил кандалы, что-то подкрутил в них. Они как будто туже сдавили мне руки и ноги.

— Прощай, Элена, — прошептал наследник и долгим взглядом посмотрел мне в глаза. В его взгляде я прочитала боль и растерянность.

От изумления я несколько пришла в себя. Он ушел.

Эту ночь я провела в тюрьме.