Сапер

Дурацкая ситуация: мы почти в центре нашего города, хоть и прифронтового, а таимся, чтобы нас немцы не заподозрили.

Вера смотрела на меня, ожидая решения. Спокойно держится, молодец. Никакой паники и беготни. А ведь тут воевать могут начать с минуты на минуту. Наверное, это тот самый «Бранденбург», который напал на танкиста-майора, когда мы с Соломонычем везли больных из Львова. Или еще какие гаврики, кто их разберет? На лбу у них не написано. И на хрена им архив этот? Как по мне, таких коробок с документами по обочинам сейчас валяется немерено, только успевай собирать.

Ладно, тяга Шепелева к большому бабаху поможет нам. Пригодятся как раз противотанковые гранаты. Моточек бечевки у меня всегда в кармане есть, подойти к грузовику почти незаметно тоже можно, вон там, вдоль заборчика пройти только надо. А там – сапер я или прогуляться вышел? Надо отвлечь немчуру. А как это сделать? А вот и Вере задание будет. Солдаты, они из какой страны бы ни были, а на красивую женщину всегда охотно посмотрят.

– Послушай, – начал я инструктаж невесты, – ты сейчас пройдешь вон туда, прямо к углу, со стороны кабины…

– Хорошо, – отозвалась рыжая. – А там что делать?

– А я в это время пройду чуть назад, меня со двора не видно будет. Как кивну, ты отвлеки их как-нибудь, не знаю, чулок поправь, ножку покажи, ну, чтобы они на тебя хоть пару секунд попялились. Поняла?

– Поняла, – ответила Вера. – Слюной будут истекать долго, не беспокойтесь, тащ старший лейтенант.

– Ну тогда по исходным, – скомандовал я.

Рыжая показала, что все женщины – прирожденные артистки. По крайней мере, некоторые военврачи второго ранга – точно. Если бы я не знал, то и сам бы поверил, что она, покачивая бедрами, совершенно случайно зашла за угол, чтобы поправить чулки. Аккуратно поддернув юбку, она продемонстрировала всем, кто может видеть ее, свою великолепную ножку. Наверное, что-то там у нее случилось, потому что она поправляла чулок довольно-таки долго. Я бы и дальше смотрел вместе с мужиками, грузившими папки, но у меня образовались срочные дела.

Открытое пространство, где меня могли бы заметить охранники, метров десять, я проскакал молодым оленем. Еще секунда – и я под машиной. Теперь приступим. Дело тут нехитрое, но надо действовать аккуратно. Вот тут бечевочку закрепить, лучше вдвое сложить, для надежности. А здесь – гранату. Вот так, осторожненько, чтобы раньше времени не сработала.

Счастливого пути, господа фашисты! Сейчас вы в полуторку погрузитесь, заведетесь и поедете. Бечевочка намотается на вал, дернет гранату, и произойдет тот самый большой бабах. Уж если в танке дыру пробить может, то для полуторки точно мало не покажется. Так же, как и тем, кто в ней. Коробки потом соберут, ничего страшного.

А чей это голос? Не моей ли красавицы? Ну, получит она от меня на орехи! Кто ее просил сюда переться? Ох, и влетит кому-то по симпатичной попе за самодеятельность! Придавят ведь сейчас на всякий случай, чтобы под ногами не мешалась, и все!

А она, как самая настоящая дурочка (так точно должно было показаться тем, с кем она разговаривала), начала допытываться, не здесь ли находится фронтовое медицинское управление? И ведь натурально так, ну точно, артистка. Пока ей там рассказывали, что здесь ничего такого нет и они не знают, где управление находится, я успел и из-под машины выбраться, и в дыру в хлипком заборчике уйти. Осталось дождаться, когда же «бранденбурги» попытаются уехать.

– Вера, сюда! – громко прошептал я, когда она вышла со двора к мотоциклу. – Ты что творишь? Эти ведь могли убить тебя запросто! – это я уже ей рассказал, когда она присоединилась ко мне в подъезде какого-то дома, куда я решил спрятаться. Стоять на улице сейчас не с руки: и ненужное внимание привлечем, и, самое главное, грузовик-то далеко не поедет, метров двадцать от силы, кто его знает, куда там что при взрыве полетит.

– Ничего бы не случилось, – упорствовала рыжая. – Я же от них далеко стояла.

Я не стал спорить, тем более что полуторка подала признаки жизни, шумно заурчав. Оказывается, вовремя мы все сделали – еще пара-тройка минут, и фашисты уехали бы.

В окошко подъезда я увидел, как грузовик, в кузове которого сидели пятеро «носильщиков», проехал из двора. Я быстро оттащил Веру в угол, мало ли, еще стеклами поранит. И тут прозвучал тот самый большой бабах. Аж уши немного заложило. Оконная рама звякнула, но удержалась. Ладно, стекольщики, тут вам работы сегодня не будет.

– Здесь будь пока! – крикнул я Вере и, вытащив парабеллум, выскочил на улицу.