Сапёр, который ошибся

В отличие от них у нас был шанс пройти под обстрелом вертикальную скалу, отбросить сопротивляющихся духов и выжить. Но что-то в душе подсказывало совсем другое, и всё внутри тряслось от страха. Приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы подавить в себе волну малодушия и двигаться вперёд и вверх.

В голове крутилась одна и та же мысль: «Во попал! Дембель в опасности! Как бы выкрутиться из этой передряги хотя бы с лёгким ранением». Всегда боялся тяжёлого ранения и жутких мучений перед смертью. Если суждено умереть, так без лишних страданий. А если выживешь, чтобы не страдали ближние в заботах об инвалиде.

Иногда скалы кажутся непреступными, но кто-то идет, цепляясь «за воздух» и проходит длинный и опасный участок, а за ним идут другие. Казалось невозможным преодолеть такие широкие и опасные участки, тем более под обстрелом, но мы были уже близки к вершине гряды и готовились к решающему броску. Впереди были расколотые на множество расщелин скалы, и в них можно было спокойно стоять и стрелять.

Духам тоже было неудобно стрелять. Иногда, как в игре «в пятнашки», я видел духа, перевешивающегося через каменный карниз с автоматом, и старался скорее убежать, торопливо перебирая руками и ногами по вертикальной стене, пока он меня не «запятнал». Делая несколько коротких очередей, дух отбрасывался обратно, и я кричал следующим за мною, чтобы быстрее преодолевали это место.

Раненый.

Вдруг боец, стоящий на скале и опирающийся на маленькие каменные складки, цепляющийся руками за неровности скалы, громко сказал: «Меня ранили». Мы оглянулись на бойца, он стоял на цыпочках и раненую левую руку опустил вниз. Кто-то подобрался ближе, пытаясь помочь бойцу, прижимая его плечи к скале, а те, кто были впереди и выше, помогали сделать безопасный шаг и выйти из зоны обстрела. Они и не задумывались о том, что, сбиваясь в кучу на простреливаемом склоне, становились хорошей мишенью.

Я и ещё двое бойцов были выше, и с громким криком устремились вверх. Мы ревели как дикие звери и с отчаянием, загнанной в угол крысы, бросились в атаку. Прикрывая огнем друг друга, упорно карабкались вверх, забывая об осторожности, только бы отвлечь внимание от группы бойцов, спасающих раненого товарища.

Не встречая сопротивления, мы быстро продвигались в скалах, и вот последний рубеж. Мы не знали, что нас ждёт за этими бурыми скалами, но хотелось только одного — ворваться во вражеское расположение, а там будь, что будет… Задыхаясь от напряжённой работы, мы протискиваемся сквозь нагромождение каменных глыб и видим….. что за скалами ровный хребет. За каменной грядой хребет ровными склонами спускался в долину и перетекал в другой, более пологий и высокий хребет.

После боя.

В 2 километрах от себя увидели стремительно уносящихся всадников, которые догоняли большой караван из навьюченных лошадей и верблюдов, уходящих вдоль по хребту в 5–6 километрах от нас. Стрелять было бесполезно. Офицеры пытались вызвать вертолёты, но они не прилетели. По россыпи гильз определили места, с которых духи вели огонь по нам, и если бы они не торопились, то могли бы ещё дольше удерживать гряду, и положить немало народу.

Как раскаленный клинок с шипением остывает в масле, так и тревога и напряжение отпускало душу и тело. Всё позади, и на этот раз повезло.

Помогли выбраться раненому бойцу на ровное место. Индивидуальный перевязочный пакет был у каждого, поэтому сразу же стали его перевязывать.

Раненый боец чувствовал себя виноватым в том, что не может полноценно помочь роте. Даже, наоборот, сам требует к себе внимания. Сверху крикнули тем, кто внизу охранял вещмешки, где взять верёвку. Когда собрали все верёвки, один из бойцов поднял их наверх, обежав каменную гряду. Он обошёл скалы и поднялся по ровному склону.

Имеющиеся в наличие верёвки связали, привязав снизу мою сапёрную «кошку» и опустили вниз. Верёвок хватило в самый притык, вещмешок навешивали на уровне лица, а тянуть начинали одной рукой, свесившись с карниза. Пока поднимали вещмешки, офицеры распределяли посты. К нам сапёрам, офицеры относились, как к гостям, мы не «тащили» ночных дежурств и сами выбирали себе место для ночёвки. Выбрал уютное место на каменной гряде с видом на долину.

Место было необыкновенно красивым. Перед нами внизу располагался кишлак, перед которым стремительная горная река раздваивалась и, плотно обнимая его, снова сливалась в мощный поток, шум от которого доносился до нас.

Зелёные берега у острова были в зарослях кустарника. Уютно теснились друг к другу уступами дувалы, и кое-где пробивались высокие пирамидальные тополя. Там, где за кишлаком кончалась долина, начинался горный массив. Сначала невысокие гладкие хребты, плавные, как морские волны, затем скалы, и на самом горизонте в лучах заката алели снежные пики.

Ветер стих, и на душе был такой покой и умиротворение. Многие сожалели о том, что мы не туристы, и если бы была возможность посещать эти места, то с удовольствием отдыхали здесь душой и телом.

Вечерний чай.