Саратовские игрушечники с 18 века по наши дни

Так вот, идёт Илларион на лыжах, он их сам сделал из липы, в стороне Гармай по полю рыскает, следы ищет, а низиной барин с племяшом идут без ружей, на сворке четырёх борзяков держат, они с одними собаками охотились и ружей с собой на охоту не брали. У барина борзые были что надо – пара одногнездников, по волку травленых. Одногнездники тем хороши, что друг друга хорошо понимают и друг за друга жизнь готовы отдать, а у спаренных собак из разных гнёзд, хоть и сведённых щенками, такой солидарности всё же нет. По волку, из читателей, что охотники, подтвердят, собачья сплочённость – первое дело, иначе и охоты не будет, и собак не досчитаешься, волк – зверь серьёзный. Но, всё, же ближе к делу.

Барин, значит, на сворке борзяков Дымку и Тумана ведёт, а племянник двух молодых, ещё не натасканных и по волку не травленых. Все борзые – ростом чисто телята, особенно Туман.

Увидел барин Иллариона, машет, к себе зовёт. Илларион подошёл, собаки Гармая не трогают, знают. «Давай с нами, – говорит барин,– Гармай из под земли зайца достанет, а уж от моих легавых он не уйдёт». Иллариону барину неудобно отказывать, пошли вместе. Прошли не больше километра, как Гармай с поля с поджатым хвостом летит и хозяину в ноги. «Волчёк рядом,– говорит прадед, – не далее как в том распадке, ветерок оттуда тянет, вот Гармай и учуял. Прошли ещё немного, борзяки стали с поводков рваться, тоже учуяли. А как на взгорок поднялись – тут и волки, да не один, а целых три, пара молодых и вожак, крупный зверина, матёрый, телёнка дерут. Молодые волки, как людей с собаками увидали, сразу еду бросили и по распадку уходить стали, а старый, даже ухом не повёл, ест и внимания не обращает. Ближе подошли – не уходит, как грыз телячью ногу, так и грызёт. Прадед стал шомполку с плеча снимать, а барин остановил: «Мы его собаками возьмём» и спустил Дымку и Тумана со сворок. Одногнездники сразу волка с ног сбили, охотники подошли – собаки рядом с мёртвым зверем лежат, языки высунули, на барина поглядывают, благодарности ждут. Только радоваться было рано. Матёрый оказался не так уж прост, и не мёртвый он был совсем, в себя пришёл, да как хватит Тумана за ногу, так шкуру до коленного сустава одним хватом и спустил. Туман завизжал от боли, крутнулся и лёг, всё – не работник. На волка сука набросилась, она помельче Тумана была, только куда там, зверь есть зверь.

Волка один борзяк не берёт. Дымка с волком на снегу вьюнами вьются, а прадед в это время шомполку на готове держит, но не стреляет, боится в собаку попасть; молодые и не травленые борзяки в драку не вступили. Дымка одна повозилась с волком, повозилась и бросила, волк намётом уходить стал. В это время прадед вдогон из ружья волка выцелил, нажал на курок – осечка, а тут каждая секунда на счету, ещё раз – опять осечка. Ружьё это ему барин почти за так отдал, когда себе новое купил. У него их три было. Когда ружья не было, Илларион зверя силками ловил.

После третьего взвода курка – ружьё выстрелило, только волк уже далековато был, однако после выстрела споткнулся, видно зацепило, но всё, же выправился и уходить стал. Посмотрели охотники то место, где серый споткнулся – кровь, значит ранен. Племянник барина берёт у Иллариона шомполку, молодой, горячий и за волком, я говорит, его достану, раненый далеко не уйдёт, крови много. Племянник по следу пошёл с шомполкой, а барин прадеда в село послал за лошадью, потому как Тумана даже двоим было не донести, тяжёл, а идти он не мог, видно крови много потерял.

Пока собаку отвозили – свечерело, а племянника всё нет, видно по кровавому следу утянулся. Барин говорит прадеду: «Иди, Ларя, домой, охотник не пропадёт, через час, полтора вернётся». Пришёл Илларион домой, поел овсянки, на печке полежал, отдохнул и за игрушки принялся, достал глины – стал свистульки лепить. Лепит он игрушки и слышит – в трубе подвывать стало, открыл на улицу дверь, а там уже и пурга, и позёмка разгон берут, ветер по соломенным кровлям пляшет, воробьёв вглубь застрех загоняет. «Так и до беды недалеко, – думает Илларион, – вернулся ли барынин племянник или нет?» Только так подумал, а тут от барина человек на пороге, так, мол, и так, Аркадий, так племянника звали, не вернулся, барыня в слезах, а Александр Михалыч велел, мужиков на поиски собирать, потому я и пришёл. Вот такая оказия из этой охоты вышла.

Собрались мужики, десятка полтора, бороды от ветра ворочают, кому охота в темень и непогодь в поле идти, барам забава, а им расплата. Барин барыню утешает, мужики же на поиски пошли, Илларион за старшего, так как только он один знал, в каком направлении Аркадий пошёл, потом он охотник, повадки зверя знает. Следы то уж почти занесло. Там где Дымка с волком возилась видно – наст пробит, да клочки шерсти кое – где, примороженые к насту, лежат.