Саратовские игрушечники с 18 века по наши дни

– Для этого были свои причины. Если говорить о конкретике, то в других местностях тоже применяли метод ямчатого декорирования, как сосудов, так и игрушек. Правда, после нанесения штампикового рисунка изделия там покрывали глазурью. Глазурь затекала в штампиковые углубления, сгущалась в них, получались рельефные затемнённые участки.

– А на Саратовщине, значит, штампиковые углубления подкрашивали, а не глазуровали…

– Глазурь, сгустившаяся во вмятинах и имеющая более тёмный цвет, тоже их подкрашивала, дорогой мой Евгений, разве это сложно заметить? Мы замечаем, и наши предки замечали. Они ведь не сидели на месте, они ездили по другим городам на заработки, видели, что делают другие мастера, сами старались воспроизвести увиденное. В искусстве, Евгений, мало что начинается с нуля, за какую ниточку ни потяни – всё выведет к чему-то более древнему. Так что, тут никакого открытия нет, тем более во вселенском масштабе! – мастер вновь засмеялся. – Нет, наши предки не первооткрыватели этого способа декорирования. Но вот о том, что они взяли его себе на вооружение, применили в своём игрушечном творчестве, развили его до определённых пределов, отработали геометрический рисунок, создали свой стиль – об этом говорить можно и нужно, такого нигде нет!

– А игрушку всё же восстановили вы, а не кто-то другой, – упорствовал я.

– Забывать ничего не надо, тогда и восстанавливать не придётся! Общаться друг с другом нужно почаще, знать историю своего и чужого рода, поближе друг к другу быть! Это – не только мне и тебе наказ, а всем, можно сказать, всему нашему не только роду, но и народу… Если же говорить обо мне, то я с большой радостью поменяю слово «возрождатель», которое частенько в отношении меня употребляется, на слово «продолжатель». Проще сказать, не я теперь в этом деле всему голова, а дед Андриян! Так-то, мил человек. То, что ты там раньше в статье написал, подправь, если можно. Не люблю я этого слова «возрождатель», корявое оно какое-то. Вот «продолжатель» – совсем другое дело!

Мастер немного помолчал.

– А если, Евгений, ещё глубже копать, то игрушка в наших местах гораздо раньше была, ещё до появления Саратова. Это показывают раскопки Увекского городища. В этом средневековом городе был русский посёлок мастеровых людей. В их мастерских, по всей видимости, и вырабатывалась глиняная игрушка. Её сейчас находят. Она даже глазуровалась. Вот так-то. Так что, не мы первые и не мы последние.

– Средневековый город – это иная культура…

– Я не говорю про весь город. Я говорю про русскую общину в этом городе. Там были православные церковь и монастырь… Смекаешь?

____________

Я слушал Петра Петровича и думал о превратностях человеческой судьбы. Верно, говорят, что яблоко от яблоньки недалеко падает. Вот и Пётр Петрович не с небес свалился, и он оказался простым яблочком, которое откатилось от яблоньки чуть дальше своих собратьев. И все-таки… все-таки сам Пётр Петрович – в каком-то смысле, загадка. Ведь не зря же его тянуло к лепке! Ещё в издательстве он работал, а в библиотеку уже ходил, книжки по керамике читал… И пусть лепил он больше по интуиции, но в результате этой интуитивной лепки даже баба Поля его игрушки за отцовские приняла. Каким образом сохранились и передались древние знания? Загадка… Увекские игрушки тоже загадка. Может быть не только люди, но и сама земля, как тело умное и живое, тоже передаёт знания, или побуждает людей к их передаче, к восстан0влению утерянного? Непостижимо…

А послесловие к очерку я Петру Петровичу твердо пообещал написать. «Сегодня же засяду за очерк, – решил я, – и, что бы там ни было, обязательно напишу про Махорку, Ефимку, про бабушек-старушек и про девчонку Полю, которая сидит в тряской телеге и прижимает к себе корзинку с игрушками. И про дядю Васю, которому бы лепить, да лепить, а не бежать за призрачной звездой прогресса…».

Родные пенаты (очерк)