Сарацинский клинок

В большой зале двести свечей из амбры превращали ночь в день. Когда появилась молодая чета, их посадили на диван из золота, отделанный сапфирами, а рабы осыпали их тысячей жемчужин, каждая больше голубиного яйца. Другие рабы разносили знатным гостям шарики из мускуса. В каждом таком шарике, когда его раскрывали, находился пергамент, дарственная на имение, на ценного раба, чистокровную кобылу или красивую танцовщицу. Но самым большим чудом из чудес оказалось дерево из золота и серебра, точная копия дерева, принадлежавшего Харуну аль Рашиду. На его сверкающих, украшенных драгоценными камнями ветвях пели сладкими голосами птички из золота и серебра, с рубиновыми глазками.

Гостей угощали множеством изысканнейших блюд. Подавали жареных кур, откормленных на молоке и миндале, в винном и медовом соусе, засахаренные печенья, кусочки рыбы, такие маленькие, что гости просто дивились, а прислуживавшие рабы горделиво объясняли, что это рыбьи язычки и что каждое блюдо со ста пятьюдесятью язычками стоило их хозяину более тысячи дирхам. Подавали всевозможные виды шербетов, подслащенных, пахнущих розами, фиалками, блюда с бананами, тутовицей и апельсинами, обложенными колотым льдом, который скороходы доставляли с гор Сирии и упаковывали в соломенные ящики для перевозки по морю и вверх по Нилу.

Пьетро отведал все эти деликатесы, но старался не есть много, чтобы не поддаться сонливости, и отказывался, ссылаясь на запрет религии, от вина, которое разносили перед тем, как появились танцовщицы. Трудно было оставаться настороже, когда тебя обволакивают запахи амбры и алоэ, дымящиеся в курильницах. Но когда Ахмад и другие знатные гости стали обмывать свои бороды розовой водой, Пьетро понял, что теперь начинается серьезное питие, что все запреты Корана против выпивки будут отброшены. Рабы принесли камр, благоухающее вино, после чего вышли рабыни-гречанки с золотыми крестами на шеях, одетые в прозрачнейший шелк, и стали танцевать.

После этих танцев Пьетро пригласили к столу шейха Ахмада, который принялся расспрашивать его о подробностях путешествия в Китай, больше, как понял Пьетро, для развлечения гостей, чем для себя, ибо он уже многое знал о далеком Китае.

– Это правда, – спрашивал он, – что там живут люди, у которых головы ниже плеч, глаза смотрят с груди, а рты находятся там, где у всех людей пупок?

– Нет, мой господин, – отвечал Пьетро, – это бабьи сказки. А вот что я действительно видел во время моего путешествия, так это племя людей, настолько лишенных чувства ревности, что они одалживали нашим стражникам и возницам своих жен на то время, пока мы жили там… Это невиданная страна, высоко в горах, где снег лежит круглый год, а холод такой, что наши зубы танцевали не хуже, чем танцовщицы моего господина…

В глазах Ахмада мелькнул огонек.

– Садись, сын моей души, – сказал он, указывая на подушку у своих ног, – и соври мне, почему ты не воспользовался одолженной тебе женой?

Пьетро громко расхохотался.

– Я не вру, мой господин, – сказал он, – и по той причине, что эти тибетские женщины – коротышки и толстухи, с лицами плоскими, как глиняные тарелки, и такого же цвета. И вдобавок к их уродству они намазывают свои тела овечьим жиром и никогда не моются, так что пахнут они чудовищно.

Гости чуть не поперхнулись от смеха.

– Еще! – кричали они, вытирая слезы. – Расскажи нам еще!

– В этих горах, – продолжал Пьетро, – есть верблюды с двумя горбами вместо одного и с такой густой шерстью, как ни у одной овцы. Я хотел привести одного с собой для зверинца моего господина, но он сдох от жары во время путешествия. Леопарды в этих снегах белые, что помогает им прятаться, ибо таким образом Аллах благословил свои создания – на них нет ни единой темной точки. Мои туркмены убили нескольких таких леопардов, их шкуры выделали и сделали из них ковер для моего господина…

Пьетро продолжал рассказы, описывая во всех подробностях свое путешествие. Он поведал им о странных судах, которые видел в Китае, с большими парусами из бумаги, с драконами, нарисованными на носу корабля. Он рассказал о больших трубках, которые есть у китайцев, в них насыпают черный порошок, и, когда его поджигают, он говорит голосом, подобным грому, и из трубки вылетают камни и летят на большое расстояние. Рассказал и о том, что все его попытки раздобыть этот черный порошок были пресечены. Он долго рассказывал о резьбе по слоновой кости и изделиях из нефрита, о благовониях, лекарствах и магии, описал огромные луки монголов, диких всадников, обитающих в степях, и сказал, что был очень доволен что сумел достать такой лук с поющими стрелами.

Когда он закончил, многие гости стали поздравлять шейха Ахмада с тем, что у него такой старательный и умный раб. Слушая их, аль Муктафи разволновался. Он очень дорожил Пьетро, и тот действительно был ему весьма полезен. Но на другой чаше весов лежала его ненависть к аль Камилу и категорическое неприятие договора, который должен быть заключен завтра между Фридрихом и калифом. Ненависть победила, но она не могла затмить его сожаление о том, что он должен сделать.