Саркис и Лаппочка

Мне нравится сидеть в первом ряду сбоку. Хотя это неправильно, потому что плохо виден рисунок кордебалета. Мне нравится графичность линий танцовщиц и торжествующая энергия танцовщиков. Ласковый топоток пуантов – когда балерина бежит малюсенькими шажками – вводит в эйфорию. Мне нравится вглядываться в лица артистов. Люблю, когда в балете «Сотворение мира» выезжают задники, которые рисовал Евгений Лысик. Они те же, что и 40 лет назад, и при этом современны, люблю их запах, люблю рассматривать позабытые детали. Эти декорации культовые, а молодые зрители об этом не догадываются. Как любой дилетант, люблю долго рассуждать о том, в чем разбираюсь не очень. Я наслушался рассказов, начитался интернета, и теперь жажду поделиться информацией…

Про баллон и элевацию

Знаете, чем покорил всех на вступительных экзаменах Виктор Саркисьян? Сумасшедшим темпераментом? Да. Невероятными вращениями? Да. Но главное – природной элевацией и баллоном. Не пугайтесь, сейчас все объясню. Поговорим о прыжках, без которых современный балет становится… несовременным.

Элевация – это способность летать, способность высоко взмыть и, рассекая пространство, зависнуть в воздухе. А баллон – это умение сохранять во время полета позу, фиксировать кульминацию прыжка. Что только не делают танцовщики, чтобы развить в себе эти два качества. Помогают взмахом рук при отрыве от пола, тренируют мышцы, много-много прыгают на скакалке перед классическим уроком, повторяют до бесконечности релеве и деми-плие, как советовал Марис Лиепа, «все медленно и нудно, тогда эффект будет лучше», делают «трамплинные» прыжки с утяжелением на ногах. Это упражнение придумал Алексей Ермолаев: обвешиваться мешочками с дробью, чтобы выработать силу толчка. Потом, во время спектакля, отстегнув груз, он просто летал над сценой…

Так вот… Виктор Саркисьян получил эти две способности – элевацию и баллон – в дар от природы! Сам он об этом так рассказывает:

– Меня спрашивали и артисты, и репетиторы других театров, как ты прыгаешь, чем? Я и сам не знаю, прыгаю и все, думаю не о прыжке, а о кульминационной фазе в воздухе. В тот момент, когда чувствую, что дошел до высшей точки, фиксирую заданную форму, мягко приземляюсь, быстро принимаю позу на полу, чтобы не было видно перехода из одного положения в другое. И тут же опять поднимаю себя, чтобы создавалось впечатление, что я все время в воздухе. Толчок незаметный: отталкиваешься всей ногой и без усилий – сила ноги переходит на фаланги пальцев, и ты легко забираешься наверх. В общем, «глубже плие, толкаться всей стопой, тянуть стопу и мягче приземляться», теорию вам любой ученик хореографического училища расскажет.

А вот как описывает технику Саркисьяна в одном из интервью его коллега Людмила Бржозовская:

– Он на сцене прыгуч, как пантера. Я его знаю всю свою балетную жизнь. Такого тайфуна, вихря на сцене, как Саркисьян, я не видела. У него необычные кошачьи подходы к прыжкам. Он может вдруг взвиться очень высоко прямо с места, без разбега. У него особенные, безумно мягкие ноги. Его прыжок возникает из ниоткуда. И как артист он очень открытый, непосредственный. Во время танца его душа расцветает всеми красками, стихийность его поражает. Повторить такой талант сложно.

В. Саркисьян

А. Мессерер (сверху), А. Ермолаев – Бог Ветра (снизу)

Красна мужская партия прыжками. Мессерер и Ермолаев

То, что прыжок, сделанный легко и вовремя, отлично передает эмоциональное состояние персонажа, понял еще Петипа. Это он начал усиливать мужскую партию прыжками, потеснив прима-балерину, вокруг которой до поры кружилась балетная жизнь. Следом в дело включилась Ваганова. Множество больших высоких красивых прыжков в спектакле стало фирменным стилем русского мужского танца. Такой стиль требует отточенной техники, зато он делает танцовщика свободным в средствах выразительности.

Великими изобретателями прыжков были русские танцовщики Асаф Мессерер и Алексей Ермолаев.

Асаф танцевал виртуозно, жизнерадостно и эмоционально. Он дополнял существующие прыжки необычными деталями, и они превращались в жемчужины хореографии. Придуманные им комбинации были настолько органичны, что уходили в народ, как уходят, теряя авторство, хорошие песни…

Алексей Ермолаев поразил всех феноменальными способностями еще в училище. «Неистовый», он прыгал в жете через лестничные пролеты и ряды стульев, переделывал и усложнял многие прыжки так, что до сих пор их не может повторить никто в мире. Его называли «создателем мужского героического танца». В 1937 году Ермолаев получил травму, стал танцевать пантомимные партии и занялся педагогикой. При его участии состоялись Красс Лиепы, Базиль Васильева, Спартак Лавровского, Тибальд Годунова. Он в корне изменил представления о возможностях мужского танца. В Белорусском театре оперы и балета Ермолаев поставил в 1939 году первый белорусский балет «Соловей» и в 1954-м «Пламенные сердца».