Саркофаг

У молодого человека вдруг возникло ощущение, что все то, что он в последнее время делал, – побег, квартира, работа эта – делалось абсолютно впустую. Ни для чего! Ну да, бежать надо было обязательно, ну, с жильем вопрос решить, с пищей, обустроить хоть как-то жизнь. Ну, обустроил – а дальше?

Самолет нужно искать, Олесю, а не нежиться по ночам с Леночкой… Тьфу… стыд-то какой. Вот сейчас – совестно, а ночью – как-то не очень. И что же мужики, блин, за народ такой, до тела женского жадный? Хотя, с другой стороны, если б по-другому – так и мужиками тогда не были.

И все же нужно было действовать, не тратить время бесцельно. Максим чувствовал, догадывался, что исчезновение «аннушки» как-то связано со всем тем, что здесь, в городе, происходит, с теми, кто четко и упорно ведет свою линию, свернув пространство в непроницаемый кокон.

Тихомиров вдруг вспомнил себя, Олесю, мальчишку-летчика… Как они тогда смогли! Ведь прорвались же, взлетели, ушли! Как радовались пронзительно-голубому небу, сахарно-белым облакам, солнышку… Наивные идиоты.

Что ж, надо во всем этом разобраться, составить хоть какую-то картину мира, плохо, когда вообще ничего не понятно. Странно все… цветочки, цветики-семицветики эти… переходы… мир-морок – почему-то образца семидесятых… почему именно та эпоха? Может быть, именно в ней и таится хоть какая-то разгадка?

– Так-таки не пробить, думаешь? – Михалыч уже потихоньку гасил скорость. Вот дал длинный свисток…

– Не, не пробить. Подбросить еще дровишек?

– Хватит пока… Ты говоришь – не пробить. Согласен… Я-то не пробовал, а вот Санек – он до тебя работал, потом, собака, запил-запропал… Так он, когда все началось, видал, как две электрички столкнулись… одна в туман этот чертов ушла… так ее оттуда выкинуло, закрутило как-то, и – лоб в лоб в той, что следом шла! Вот ужас-то!

– Да уж, – согласился Максим. – Действительно ужас. Так а я что говорю? Не пробьем мы туман – все равно обратно выкинет.

– Оно понятно, выкинет. Хотя «Лебедь» – машина хорошая.

– «Лебедь»?

– Ну, паровоз наш так называется, серия Л, ворошиловградской постройки – ЛВ, значит. В свое время, в пятидесятые-шестидесятые, одним из лучших считался. Две шестьсот лошадок! Мощь! Не какой-нибудь там маневровый ТЭМ-18! Хотя по массе-то они схожи… ну и мощность – дрова все-таки… Да-а… – Посмотрев в окошко, машинист взялся за рычаги. – Приехали, похоже…

Состав плавно затормозил где-то в лесу – по обеим сторонам железнодорожного полотна дрожали на ветру давно потерявшие листву березки и липы, чуть подальше угрюмо покачивали черно-зелеными лапами ели, кое-где на полянках расставили руки-коряги узловатые сосны, чем-то напоминавшие хозяйственных кряжистых мужиков.

– Выходим, строимся! – спрыгнув на шпалы, громко заорал один из братков с автоматом Калашникова наперевес, похоже, он и был здесь за старшего… хотя нет, не он, вот он, главный, – Егор, тот самый, с вытянутым интеллигентным лицом и недоверчивым взглядом. Поплотней запахнув длинный реглан мягкой черной кожи, Егор махнул рукой. Парень с «Калашниковым», послушно кивнув, продолжал командовать, деятельно распоряжаясь рабочей силой – тремя десятками мужичков самого потрепанного вида с двуручными пилами и топорами. Мужички расчищали лес от валежника, который тоже мог пригодиться в качестве дров, по крайней мере для тетушки Евгении Петровны – уж точно!

Максим как раз вовремя вспомнил про свое обещание, обернулся, подмигнул Михалычу, напомнил.

Тот ухмыльнулся, кивнул, подошел к старшему:

– Слышь, Егорий Иваныч, нам бы немного дровишек тоже б не помешало. Что-то в тендер бы закинули, а что останется – во-он, у тех кустиков.

– Хорошо, – коротко отозвался старший, бригадир, если по-бандитски. – Только управляйтесь своим силами. Рабочая сила у нас задействована вся.

– Ну конечно, своими. – Машинист обрадованно улыбнулся и махнул рукой Максу: – Пошли.

Тихомиров тотчас же спрыгнул, вслед за напарником шагнул через шпалы… И тут же услышал какой-то грохот и истошные крики:

– Ложись!

Кричал бригадир Егор, он уже вытащил из-за пазухи пистолет и, укрывшись за насыпью, палил куда-то…

А из лесу слышались крики и звонкие автоматные очереди! Какие-то люди прицельно выбили почти всю охрану и теперь четко выцеливали остальных, похоже, не собираясь оставлять в живых никого.

Максим осторожно приподнял голову…

Ба-ба-бах!!!

– Зря не высовывайтесь! – сменяя обойму, тут же предупредил бригадир. – Из леса идут, суки… там не уйдем. Давайте все к паровозу… Где машинист? Черт!

– Михалыч! – Максим обернулся… и сразу осекся, замолк… – Эх…

Старый машинист, нелепо раскинув руки, лежал навзничь, полчерепа ему снесло, а в остатках противно белели мозги…

– Михалыч, Михалыч… суки!

И снова – прямо над головой – очередь!

Пригнувшись, Максим рванулся вперед, к тому парню, что начинал здесь командовать, да вот не закончил, упал мертвее мертвого…

Свистнули пули…

Тихомиров с ходу бросился наземь, в пожухлую, побитую морозом траву, вытянул руку, схватил валявшийся рядом с трупами автомат, развернулся, дал по кустам очередь…