Саркофаг

Гость разочарованно вздохнул: поэт – это было не очень-то хорошо в его деле.

Глаза так и слипались, а вот Толик, как назло, вовсе расхотел засыпать, затеяв какой-то философский спор сам с собою. Вот, тоже был из породы обожающих поболтать людей, неважно о чем, неважно с кем, лишь бы слушали… впрочем, последнее вовсе не обязательно. И, как все люди такого склада, бывший студент-филолог говорил много, с ненужными и не всегда понятными подробностями, азартно перепрыгивая с темы на тему.

И вот эта его весьма глуповатая – но с большими претензиями! – речь действовала на Макса ничуть не хуже любого снотворного.

Поговорив о творчестве «Дорз», Толик без всякой паузы перепрыгнул на Солженицына, потом, пробежавшись по известным своей левизной философам франкфуртской школы, из которых почему-то больше других выделял Теодора Адорно, снова перешел на музыкальную тему, взахлеб расхваливая достоинства оперы «Иисус Христос – суперзвезда».

И никак не умолкал, черт! Ну конечно, раз уж появился собеседник – чего же молчать-то? Тем более сторожу вообще-то спать и по инструкции не положено.

– Ты что охраняешь-то? – улучив момент, поинтересовался Максим.

– Да фигню всякую – стиральные порошки, мыло… О, кстати, тебе мыла не нужно, хозяйственного? Много не дам, заметят, а штучки три-четыре – пожалуйста!

– Не, не надо.

– А то смотри…

Тихомиров уже поглядывал на сторожа с крайней неприязнью – больно уж неутомимым оказался этот худосочный чувак, ничто его не брало – ни ночь, ни вино, ни тягучая музыка. Что-то нужно было придумать, и как можно скорее – Тихомирову почему-то не очень-то хотелось тащиться сюда еще раз… Ну что поделать, наверное, придется все-таки… не убивать же парня… разве только слегка оглушить да связать веревкой…

Черт! А ведь можно просто уйти! То есть сделать вид… Ну да, сбросить с себя любезно предложенную сторожем куртку, поставить бутылку – раствориться, исчезнуть, и все, никакой Толик никого не заметит.

– Ну, пора мне. – Тихомиров взял в руки бутылку. – Пожалуй, пойду.

– Уже? Ладно. Пошли, ворота тебе открою…

Вышли. Попрощались. Толик отвернулся… и Тихомиров быстро поставил бутылочку наземь – оп!

А вот теперь следовало спешить!

Тихомиров действовал четко, по заранее намеченному плану – схему склада он выучил, словно «Отче наш», и теперь ориентировался внутри более-менее свободно. Полки с ящиками – мыло, стиральный порошок и прочее… вот, слева от входа, пожарный щит, напротив кабель, чуть впереди лестница – вделанные прямо в кирпичную стену ступеньки… Они-то и были нужны… Не сейчас, потом.

Ну, с Богом!

Мысленно перекрестившись, Максим вытащил из бутылки один цветок – цветик-семицветик, – осторожно положил на пол и тут же раздавил каблуком…

Замер. Напряженно прислушался, чувствуя за пазухой холодную бутылку с оставшимся цветиком…

Ничего не происходило…

Пошарив в рюкзаке, молодой человек достал оттуда фонарик с батарейками, вынутыми из магнитофона Тамары, включил…

Господи!!!

Вот это добра!!!

Повсюду, насколько хватало глаз – на полу, на полках – штабелями друг на друге стояли многочисленные ящики, палеты с минеральной водой, консервами, пивом, в углу горой валялись мешки – мука, сахар, крупы…

Немного выждав, Тихомиров поставил бутылку в сторонку и, взяв фонарик в зубы, решительно полез наверх.

С защелкой пришлось повозиться – заржавела, зараза! – но уже минут через пять Максим, отворив люк, забрался на крышу. Чуть постояв, помахал фонарем, соображая: увидят ли условный знак в тумане?

Вообще-то должны… И свистнуть должны в ответ… или напеть… «Король и Шут» – «Похороны панка»…

Ну, где же они, где?

Тихомиров снова помахал над головой фонарем.

Неужели ушли уже? Неужели придется выбираться сюда снова… Не в лом, конечно, дорожка-то теперь проторенная, но…

– Я свободен… словно птица в вышине-е-е… – вдруг затянул кто-то внизу, негромко и фальшиво.

– Господи, наконец-то… – нагибаясь, облегченно произнес Макс.

И, привязав веревку, спустился вниз…

Они вынесли не так уж и много, уж сколько успели: ящики с тушенкой и сгущенным молоком, мешки с крупой, галеты – все же набралось на «газельку», и Востриков с Павлом и остальными, перетаскивая груз к машине, поглядывали по сторонам довольно и весело. Светало уже, и нужно было поторапливаться.

– Ну молодец, Макс! И как же у тебя так вышло-то?

– Да так… есть связи.

– А куртка у тебя клевая! – хлопнув Тихомирова по плечам, неожиданно хохотнул Олег. – Этакий лапсердак!

Да уж, и в самом деле – покрой курточки с лацканами и оборванным пояском явно напоминал моду семидесятых, если не еще раньше.

– Ого, и значок на лацкане какой-то… – Председатель тут же протянул руку. – Вот бы Софье нашей подарить, общественнице, она ведь собирает… да и день рождения у нее скоро.

– Так, Николай Петрович, бери, жалко что ли!

Обычный такой значок, не «пацифик»… «Ну, погоди» с портретом знаменитого Волка. Неужто у Софьи Марковны такого в коллекции нет? Впрочем, кто знает? Да пусть берет, Толик вряд ли обидится, да и, скорее всего, не заметит даже.