Саркома

—Грешить надо с умом, — заметил первый секретарь обкома.

— В КГБ на шалости Слипчука закрывали глаза, мол, это личная, интимная жизнь.

— У нас с вами, Лев Аронович, на сей счет больше возможностей, однако не позволяем себе

вольностей, усмиряем плоть, не поддаемся соблазнам и искушениям, не порочим моральный

облик коммуниста.

—Да, не порочим, — подтвердил Гнедой.

—Получается, что Слипчуку поделом перепало. Надо перевести его на хозяйственную работу, в

какой-нибудь захудалый колхоз быкам хвосты заносить, — вслух рассуждал Виктор Сергеевич.

— В селе тоже много красавиц, взращенных на молоке, фруктах и овощах, — напомнил

помощник.

— Пусть энергию расходует не на баб, а на то, чтобы вывести колхоз в передовые. Там не шибко

разгуляется. За нравами следят старушки сталинской закалки.

— Эх, Виктор Сергеевич, в саду, в лесополосе, на сеновале легко со знойной голубкой спрятаться

от чужих глаз. Хотя какой из Слипчука в инвалиной коляске председатель колхоза и сердцеед.

Через ногу не сможет перелезть, нескоро его потянет на баб.

— Насчет сеновала из личного опыта, что ли знаешь? — подначил первый секретарь.

— По молодости лет, — с грустью вздохнул помощник. — Весна, комсомол и любовь. Все мы в те

годы норовили девок портить.

— С водителями забияк встречался?

— Непременно. Михаил Трошин — водитель Калача, как водится, на стороне своего шефа.

Сообщил, что Слипчук первым затеял драку, поцарапал майору лицо и нос и тот вынужден был

обороняться. Поведение водителя Слипчука мне показалось странным.

— В чем именно?

— Буром попер против Александра Петровича. Заявил о том, что тот выпил в ресторане «Старая

крепость» более двухсот граммов коньяка и при встрече с Калачом первым полез в драку,

поцарапал майору лицо и нос. В общем, слово в слово, будто под копирку, повторил показания

Трошина. Я уверен, что Калач, обладая опытом оперативной работы, успел их

проинструктировать. Скорее всего, склонил Цыгейку на свою сторону, посулив должность, блага

или, напротив, шантажировал, угрожал и тот сдался.

— На лице Калача есть следы насилия?

— Нет, успели сойти.

Макарец, напустив на лицо суровость, спросил:

— Против кого будем заводить персональное дело?

Пристально поглядел на Льва Ароновича. Тот медлил с ответом и после паузы произнес:

— Зачем?

— Как это зачем? Мы обязаны жестко реагировать на инцидент другим коммунистам в назидание.

А то ведь одни возомнят себя Казанова, а другие — Отелло или Робином Гудом. Иначе не удастся

пресечь мордобои, поножовщину.

— Виктор Сергеевич, скандал надо замять, спустить на тормозах, пока не получил широкий

резонанс, — посоветовал помощник. — Если информация дойдет до ЦК партии, до генсека, то

Леонид Ильич поручит Суслову и Пельше разобраться. Эти аксакалы раздуют кадило, что нам не

поздоровится. Вороньем слетятся журналисты из Москвы, в том числе из «Правды» в погоне за

сенсацией, жареными фактами, пострадает ваша репутация. Зачем нам эти осложнения и дурная

слава?

— Резонанс, репутация? — Макарец призадумался. — Дурная слава нам не нужна.

— Будь у нас рядовая область, как та же Житомирская, Херсонская, Тернопольская, а ведь Крым

— всесоюзная здравница, летняя резиденция генсека и членов Политбюро. Едва в мае-июне

прогреется море, весь политический бомонд, как перелетные птицы, слетаются на южный берег в

Ялту, Алушту, Симеиз, Алупку…Это повелось еще с вояжа императрицы Екатерины Второй и

других самодержцев, в том числе последнего царя из династии Романовых Николая Второго,

облюбовавшего Ливадийский дворец, откуда совершл прогулки по царской тропе…

— Лева, ты осторожнее с такими сравнениями, аллегориями. Могут возникнуть неприятности.

Получается, что генеральный секретарь ЦК КПСС и члены Политбюро мало, чем отличаются от

царствующих персон, —предостерег Макарец. — А насчет инцидента, Пожалуй, ты прав, надо

взвесить все «за» и «против», чтобы не ударило бумерангом. Злопыхатели, сексоты могут

«наверх» настучать по линии КГБ или комиссии партийного контроля. Как тогда будем выглядеть, какую нам дадут оценку? И на кофейной гуще гадать не надо, пропесочат по полной программе за

укрывательство негативных фактов.

— Вполне вероятно, но риск — благородное дело, — напомнил Гнедой. — В случае утечки

информации объясним свою позицию, мол, решили разобраться на месте, чтобы не отвлекать ЦК

от важных дел. Покаемся, а повинную голову меч не сечет.

—Лев Аронович, тебе бы дипломатом работать, чтобы нашим идейным врагам мозги пудрить, —

польстил первый секретарь.

—Не откажусь, походатайствуйте перед главой МИДа Громыко, вы ведь с ним часто

пересекаетесь в ЦК.

—Твои мудрые советы мне самому нужны. За усердие в выполнении деликатных поручений

летом вместе с семьей отдохнешь в санатории ЦК КПСС «Россия», что вблизи Ливадии.

— Премного благодарен, но я предпочел бы санаторий «Южный».

— Высоко замахнулся. Даже мне не просто получить туда путевку, — признался Виктор

Сергеевич. — Этот санаторий предназначен для членов Политбюро и руководителей

коммунистических и рабочих партий стран социалистического лагеря и «третьего мира». Мы еще