Саркома

умывальник и в дальнем углу – унитаз-параша. Под самым потолком окно со стальными прутами

решетки. Через него на пол пробивалась полоска света. На верхних нарах лежали, а на нижних

сидели арестанты. Они услышали шаги и голоса за дверью, поняли, что за ними наблюдают: Один

из мужчин хриплым голосом крикнул:

— Менты, пошли к лешему, не мешайте отдыхать.

А другой потребовал:

— Верните очки. Я без них, как рыба без воды, не могу прочитать газеты, все плывет перед

глазами. Пожалуюсь прокурору.

— Гражданин Звяк, не бузи, жалуйся, хоть Папе римскому, здесь тебе не изба-читальня, а тюрьма.

Не положено, — строго произнес старшина.

— Почему у него отняли очки? — с сочувствием спросил Дмитрий Гнатюк.

— Все острые, режущие предметы, ножи, бритва, лезвия, металлическая расческа, стекло, ремни, шнурки и прочее при водворении граждан в камеры подлежат изъятию. Это делается для того,

чтобы у арестанта не было возможности себе или сокамернику причинить увечья, либо совершить

убийство или суицид. Обычно стеклами из очков или лезвиями вскрывают вены и делают

кровопускание, а на ремнях вешаются, из шнурков делают удавки. Поэтому проявляем

бдительность. Если в ИВС вдруг произойдет ЧП, то у сержантов и офицеров полетят погоны.

— Да, это декорации к спектаклю М. Горького «На дне», — при выходе на свежий воздух с

грустью заметил Анатолий Соловьяненко.

— Увы, к сожалению, наше общество еще не избавилось от пороков и их источников, — ответил

Калач. — Возможно, с вашей помощью искусство, красоту спасут мир, сделают всех людей

добрыми, благородными и эстетически утонченными. А теперь после экстрима другое, приятное

мероприятие. Я подумал, что настанет время, когда на стене у парадного входа в здание милиции

будет укреплена мемориальная доска о том, что здесь побывали знаменитые артисты Дмитрий

Гнатюк, Анатолий Соловьяненко и восходящая звезда советской эстрады — Валерий Леонтьев.

Сели в автомобили, отбыли к насосной станции, расположенной у берега Северо-Крымского

канала с уложенным железобетонными плитами руслом. К воде опустили зеленые плети ветвей

старые ивы. Старшина Тарасюк вместе с двумя помощниками, добавляя в варево специи и соль,

колдовал над котлами, стоявшими на треногах над пламенем костров. В них закипала тройная уха

из рыбы, выловленной в канале и Сиваше, а также шурпа из баранины. Рядом в нескольких

мангалах над лилово-оранжевыми углями на стальных шампурах поджаривались кусочки мяса

вперемешку с помидорами и луком.

— Как дела, шеф-повар? — подтрунил над ним Вячеслав Георгиевич. — Пробу уже снял?

— Снял. Полный порядок, через пять минут будет готова и уха, и шурпа.

— Ну, гляди, не подкачай, гости должны остаться довольны.

— Не впервой, товарищ подполковник. Пальчики оближут.

Между тем гости расселись за столом, сооруженным под тенистой кроной высокого клена. Уже

догорел закат, смерклось и на водной поверхности канала отразились блики костров. В воздухе

кружились чайки, ощутившие очаг пиршества. Стол ломился от блюд, деликатесов, фруктов,

ягод, салатов из овощей и напитков, раздобытых майором Спесивым. Весомую долю в виде мяса,

масла, свежих овощей и фруктов внес любитель застолий председатель колхоза «Промiнь» (Луч)

Тихон Миронович Заруба — массивный мужчина внешне похожий на знаменитого итальянского

тенора Лучано Паваротти. Этой схожестью он гордился, внушив себе мысль, что если не связан

свою жизнь с земледелием и животноводством, то обязательно бы прославился в качестве

оперного певца. Именитых артистов он воспринял, как равных себе коллег. До их приезда,

дегустируя блюда он успел выпить несколько фужеров водки и встретил певцов, как давних

друзей заключил их в своими медвежьи объятия. Гнатюк и Соловьяненко были удивлены таким

слишком теплым приемом. А вот резвый Валерий Леонтьев, прытким козленком отпрянув в

сторону, избежал лобызаний.

— Молодо-зелено, еще не нагулялся хлопец, — пожурил он лауреата.

— Дорогие гости, не смущайтесь, Тихон Миронович, пока всех не перецелует, не успокоится.

Будьте снисходительны к его причудам, — попросил Калач и продолжил уже в роли тамады. —

Дорогие наши гости — гордость и слава Отечества. От всего сердца приветствуем вас на родной

земле, в этом дивном месте. Благодарю вас за душевное, прекрасное исполнение песен и арий из

опер. Вы доставили тысячам слушателей, в том числе и работникам милиции, обеспечившим

порядок, истинное наслаждение. Буду краток и лаконичен, потому что фужер не микрофон. За

ваше здоровье, творческое долголетие и вдохновение!

Все сдвинули наполненные золотистым шампанским фужеры. Раздался тонкий чистый звон

хрусталя. Посуду взяли напрокат из ресторана, что у автомобильной трассы Москва—

Симферополь, сооруженном по программе подготовки к Олимпиаде-80 в Москве. Игры,

состязания спортсменов прошли, а объекты остались.

Дружно выпили, закусили деликатесами.

Ответный тост провозгласил Дмитрий Гнатюк:

—Дорогие друзья, я и мои коллеги признательны вам, нашей доблестной милиции, за

гостеприимство и порядок во время концерта. Здоровья вам и добра!