Саркома

консультации по профилактике правонарушений, по борьбе с пьянством и алкоголизмом на

производстве и в быту. Для нас намного важнее предотвратить преступление, чем его раскрыть.

Но, если оно совершено, то злоумышленник должен быть по "горячим следам" оперативно

задержан и изобличен, чтобы возобладал принцип о неотвратимости наказания за содеянное.

Безнаказанность порождает рецидив, иллюзию вседозволенности и произвола. Не обессудьте, к

каждому из вас я тоже буду строг, но справедлив. Кто не готов или не согласен с таким

напряженным ритмом работы, уровнем персональной ответственности, может подать рапорт об

увольнении.

«Странная логика, а по сути, алогизм, подумал я, Ведь несколько минут назад Калач костерил

меня именно за участие в общественных мероприятиях, а теперь призывает и других офицеров

подключиться к этой работе, не сидеть сурками в кабинетах. Сам же себе противоречит».

Озадачив офицеров, подполковник медленно пристально поглядел на каждого из них.

— Рад, что среди вас нет слабаков, паникеров-дезертиров. Будем считать это заседание коллегии

репетицией общего собрания личного состава по итогам работы за первое полугодие.

Рассчитываю, что к этому моменту те, кого я подверг критике сделают выводы и поправят дела.

Если мои замечания проигнорируют, то выводы придется сделать мне. Задачи ясны, за работу,

товарищи офицеры!

Этим пафосным призывом Калач закрыл совещание. Вместе со всеми я направился к выходу.

— Замполит, задержишь на минутку, — остановил он меня. И, когда мы остались наедине

примирительно произнес:

— Ты не обижайся за маленькую взбучку. Это чтобы не очень зазнавался, да и другим было

неповадно отвлекаться от исполнения прямых обязанностей, чтобы не позволяли себе вольницы.

— Вячеслав Георгиевич, вы же сами, закрывая совещания, призвали офицеров выступать в

трудовых коллективах, а за это подвергли нелицеприятной критике. Как это прикажите понимать?

— Нечего тебе за всех отдуваться, наживать грыжу,— усмехнулся подполковник. — Подключай к

чтению лекций следователей, начальников подразделений, а то они от сидячей работы жиром

обросли. С теми, кто вздумает саботировать, у меня разговор будет коротким, рапорт на стол и

шагом марш на стройки народного хозяйства. Будь хитрее, освобождайся от лишних заданий и

поручений. Заведующие отделами, инструкторов с их просьбами посылай подальше. Твой уровень

секретари райкома партии, председатель горисполкома, не ниже рангом. А прямые начальники:

генерал Добрич, его замы, начальник политуправления и, конечно, я. Прочих можешь

игнорировать, дабы, как назойливые мухи, не мешали радоваться жизни, своему высокому

положению в обществе.

— Вячеслав Георгиевич, предлагаю впредь спорные вопросы обсуждать тет-а-тет, а не превращать

в публичную порку, сказал я, отлично понимая, что этой показательной обструкцией, он дал

понять, кто в доме хозяин. Но ведь я и не претендовал на пальму первенства в служебной

субординации.

— А ты все же обиделся, надулся, как мыльный пузырь, уловил он мое настроение. Брось этот

бабский каприз. Я иногда вынужден быть жестким к тем, кого ценю, чтобы им служба медом не

казалась, чтобы не расслаблялись.

— Могли бы заранее обсудить возникшие проблемы, а не выносить на публику.

— Это не публика, а коллектив, почитай элита, костяк милиции, единая семья, от которой у меня

нет секретов. Научись не перечить, а терпеливо выслушивать замечания и указания вышестоящего

начальства. Отвечай "так точно! " и продвижения по службе тебе гарантированы. Если будешь

постоянно возражать, гнуть свою линию, то и должности замполита можешь лишиться.

Хотел ему ответить, что за кресло не держусь, но воздержался, а Калач продолжил наставлять:

— С офицерами не откровенничай, особенно с Винником, Дорошем и Беккером, поддерживай

сугубо служебные отношения. Служба в милиции не допускает панибратства и слюнтяйства.

Вообще, проявляй к подчиненным жесткость и строгость, иначе заберутся на шею. Ясно?

—Так точно!

— Носишься со своими лекциями по городу, словно угорелый, а к подготовке моего доклада,

наверное, ещё не приступил? — упрекнул он меня. — Сроки ведь поджимают.

— Доклад готов, — ответил я, хотя и мелькнула мысль заставить его поволноваться.

— Не ожидал? — удивился Калач. — Хвалю за оперативность.

Это был не единственный случай, когда я готовил для начальника тексты докладов для

выступлений на разного рода совещаниях, заседаниях и прочих мероприятиях. Прежде этим

занимался капитан Сергей Дорош. Но у него тексты, написанные сухим канцелярским языком, без

глубокого анализа причин и тенденций преступлений, не вызывали у Калача прилива

вдохновения. С учетом моего журналистского опыта, бойкого пера они переложил эту работу на

меня. На основе немногословных, куцых справок, показателей уголовной статистики,

поступавших от начальников служб и подразделений, мне удавалось писать аналитически

полноценные доклады. Да и к 10 ноября — Дню советской милиции, кроме торжественной речи,

готовил статью за подписью Калача в газете "Заря коммунизма ". Подполковнику это льстило. Он

лишь сетовал, что у самого нет времени, чтобы взяться за перо.