Саша Чёрный

Хорошо сидеть под черной смородиной.
Дышать, как буйвол, полными легкими.
Наслаждаться старой, истрепанной «Родиной»
И следить за тучками легкомысленно-легкими.

Хорошо, объедаясь ледяной простоквашею.

Смотреть с веранды глазами порочными.
Как дворник Петер с кухаркой Агашею
Угощают друг друга поцелуями сочными.

Хорошо быть Агашей и дворником Петером,

Без драм, без принципов, без точек зрения.
Начав с конца роман перед вечером.
Окончить утром — дуэтом храпения.

Бросаю тарелку, томлюсь и завидую,

Надеваю шляпу и галстук сиреневый
И иду в курзал на свидание с Лидою,
Худосочной курсисткой с кожей шагреневой.

Навстречу старухи, мордатые, злобные.

Волочат в песке одеянья суконные.
Отвратительно старые и отвисло-утробные,
Ползут и ползут, словно оводы сонные.

Где благородство и мудрость их старости?

Отжившее мясо в богатой материи
Заводит сатиру в ущелие ярости
И ведьм вызывает из тьмы суеверия…

А рядом юные, в прическах на валиках,

В поддельных локонах, с собачьими лицами.
Невинно шепчутся о местных скандаликах
И друг на друга косятся тигрицами.

Курзальные барышни, и жены, и матери!

Как вас нетрудно смешать с проститутками.
Как мелко и тинисто в вашем фарватере.
Набитом глупостью и предрассудками…

Фальшивит музыка. С кровавой обидою

Катится солнце за море вечернее.
Встречаюсь сумрачно с курсисткой Лидою —
И власть уныния больней и безмернее…

Опять о Думе, о жизни и родине.

Опять о принципах и точках зрения…
А я вздыхаю по черной смородине
И полон желчи, и полон презрения…

1908

Гунгербург

ПОСЛАНИЕ ТРЕТЬЕ

Ветерок набегающий
Шаловлив, как влюбленный прелат.
Адмирал отдыхающий
Поливает из лейки салат.

За зеленой оградою,

Растянувшись на пляже, как краб.
Полицмейстер с отрадою
Из песку лепит формочкой баб.

Средь столбов с перекладиной

Педагог на скрипучей доске
Кормит мопса говядиной,
С назиданьем при каждом куске.

Бюрократ в отдалении

Красит масляной краской балкон.
Я смотрю в удивлении
И не знаю: где правда, где сон?

Либеральную бороду

В глубочайшем раздумье щиплю…
Кто, приученный к городу,
В этот миг не сказал бы: «Я сплю»?

Жгут сомненья унылые.

Не дают развернуться мечте, —
Эти дачники милые
В городах совершенно не те!

Полицмейстер крамольников

Лепит там из воды и песку.
Вместо мопсов на школьников
Педагог нагоняет тоску.

Бюрократ черной краскою

Красит всю православную Русь…
Но… знакомый с развязкою —
За дальнейший рассказ не берусь.

1908

Гунгербург

ПОСЛАНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ