Саша Чёрный

Как-то, сидя у ворот,
Я жевал пшеничный хлеб,
А крестьянский мальчик Глеб
Не дыша смотрел мне в рот.

Вдруг он буркнул, глядя вбок:

«Дай-кась толичко и мне!»
Я отрезал на бревне
Основательный кусок.

Превосходный аппетит!

Вмиг крестьянский мальчик Глеб,
Как акула, съел свой хлеб
И опять мне в рот глядит.

«Вкусно?» Мальчик просиял:

«Быдто пряник! Дай ищо!»
Я ответил: «Хорошо»,
Робко сжался и завял…

Пряник?.. Этот белый хлеб

Из пшеницы мужика —
Нынче за два пятака
Твой отец мне продал, Глеб.

1911

РОЖДЕНИЕ ФУТУРИЗМА

Художник в парусиновых штанах,
Однажды сев случайно на палитру.
Вскочил и заметался впопыхах:
«Где скипидар?! Давай — скорее вытру!

Но, рассмотревши радужный каскад.

Он в трансе творческой интуитивной дрожи
Из парусины вырезал квадрат
И… учредил салон «Ослиной кожи».

Весна 1912

ТРАГЕДИЯ

Я пришел к художнику Миноге —
Он лежал на низенькой тахте
И, задравши вверх босые ноги.
Что-то мазал кистью на холсте.

Испугавшись, я спросил смущенно:

«Что с тобой, maestro[14]? Болен? Пьян?»
Но Минога гаркнул раздраженно,
Гениально сплюнув на диван:

«Обыватель с заячьей душою!

Я открыл в искусстве новый путь, —
Я теперь пишу босой ногою…
Всё, что было, — пошлость, ложь и муть.

Футуризм стал ясен всем прохожим.

Дальше было некуда леветь…
Я нашел!» — и он. привстав над ложем.
Ногу с кистью опустил, как плеть.
Подстеливши на пол покрывало,
Я колено робко преклонил
И, косясь на лоб микрокефала.
Умиленным шепотом спросил:

«О Минога, друг мой. неужели? —

Я себя ударил гулко в грудь. —
Но, увы, чрез две иль три недели
Не состарится ль опять твой новый путь?»

И Минога тоном погребальным

Пробурчал, вздыхая, как медведь:
«Н-да-с… Извольте быть тут гениальным…
Как же, к черту, дальше мне леветь?!»

Начало 1910-х

* * *

Безглазые глаза надменных дураков.
Куриный кодекс модных предрассудков.
Рычание озлобленных ублюдков
И наглый лязг очередных оков…
А рядом, словно окна в синий мир.
Сверкают факелы безумного Искусства:
Сияет правда, пламенеет чувство,
И мысль справляет утонченный пир.

Любой пигмей, слепой, бескрылый крот.

Вползает к Аполлону, как в пивную, —
Нагнет, икая, голову тупую
И сладостный нектар как пиво пьет.
Изучен Дант до неоконченной строфы.
Кишат концерты толпами прохожих.
Бездарно и безрадостно похожих.
Как несгораемые тусклые шкафы…

Вы, гении, живущие в веках,

Чьи имена наборщик знает каждый.
Заложники бессмертной вечной жажды.
Скопившие всю боль в своих сердцах!
Вы все — единой донкихотской расы,
И ваши дерзкие, святые голоса
Всё так же тщетно рвутся в небеса,
И вновь, как встарь, вам рукоплещут
папуасы…

1921

РУССКОЕ

«Руси есть веселие пити».