Саша Чёрный

Ноги грузные расставивши упрямо.
Каменщики в угловом бистро сидят, —
Локти широко уперлись в мрамор…
Пьют, беседуют и медленно едят.

На щеках — насечкою известка.

Отдыхают руки и бока.
Трубку темную зажав в ладони жесткой.
Крайний смотрит вдаль, на облака.

Из-за стойки розовая тетка

С ними шутит, сдвинув вина в масть…
Пес хозяйский подошел к ним кротко.
Положил на столик волчью пасть.

Дремлют плечи, пальцы — на бокале.

Усмехнулись, чокнулись втроем.
Никогда мы так не отдыхали,
Никогда мы так не отдохнем…

Словно житель Марса, наблюдаю

С завистью беззлобной из угла:
Нет пути нам к их простому раю,
А ведь вот он — рядом, у стола…

2

ЧУТКАЯ ДУША

Сизо-дымчатый кот,
Равнодушно-ленивый скот.
Толстая муфта с глазами русалки.
Чинно и валко
Обошел всех знакомых ему до ногтей
Обычных гостей…
Соблюдая старинный обычай
Кошачьих приличий,
Обнюхал все каблуки.
Гетры, штаны и носки,
Потерся о все знакомые ноги….
И вдруг, свернувши с дороги.
Клубком по стене —
Спираль волнистых движений, —
Повернулся ко мне
И прыгнул ко мне на колени.

Я подумал в припадке амбиции:

Конечно, по интуиции
Животное это
Во мне узнало поэта…
Кот понял, что я одинок.
Как кит в океане.
Что я засел в уголок.
Скрестив усталые длани.
Потому что мне тяжко…
Кот нежно ткнулся в рубашку —
Хвост заходил, как лоза, —
И взглянул мне с тоскою в глаза…
«О друг мой! — склонясь над котом.
Шепнул я, краснея. —
Прости, что в душе я
Тебя обругал равнодушным скотом»…
Но кот, повернувши свой стан.
Вдруг мордой толкнулся в карман:
Там лежало полтавское сало в пакете.

Нет больше иллюзий на свете!

1932

«ДЕТСКИЙ ОСТРОВ» САШИ ЧЕРНОГО

Веселые глазки

В РАЮ

По лиловым дорожкам гуляют газели
И апостол Фома с бородою по грудь…
Ангелята к апостолу вдруг подлетели:
«Что ты, дедушка, бродишь? Расскажи
что-нибудь!
Как шалил и играл ты, когда был ребенком?
Расскажи… Мы тебе испечем пирожок…»
Улыбнулся апостол. «Что ж, сядем в сторонке.
Под тенистой смоковницей в тесный кружок.

Был я мальчик румяный, веселый, как чижик…

По канавам спускал корабли из коры.
Со стены ребятишки кричали мне: «Рыжик!»
Я был рыжий — и бил их, и гнал их с горы.
Прибегал я домой весь в грязи, босоножкой.
Мать смеялась и терла мочалкой меня.
Я пищал, а потом, угостившись лепешкой.
Засыпал до румяного, нового дня».

«А потом?» — «А потом я учился там в школе. —

Все качались и пели, — мне было смешно,
И учитель, сердясь, прогонял меня в поле.
Он мне слово, я — два, — и скорей за окно…
В поле я у ручья забирался под мостик.
Рыбок горстью ловил, сразу штук по семи.
Ангелята спросили: «За хвостик?» — «За хвостик».
Ангелята вздохнули: «Хорошо быть детьми».