Саша, привет!

Серёжа теперь уже знает о саде и о гулянии. Он просто присаживается на скамеечку, с которой хорошо видна Москва, и наблюдает за городом. И это совершенно бессмысленное наблюдение, потому что Серёжа не может туда проникнуть; при всей доступности этого всего, этих улиц, тротуаров, всего вот этого, он не может просто оказаться там, в этой вольной реальности, потому что тут же сработает план-перехват, и другие продвинутые планы сработают, и поймают его, Серёжу, тут же, моментально, и вернут его сюда, в эту тюрьму, в эту прекрасную тюрьму, в сияющую эту тюрьму, в тюрьму, в тюрьму, в эту самую тюрьму.

Эпизод 30

Серёжа находится в периоде после прогулки и после всего остального, то есть в единственном более или менее нормальном периоде. Серёжа пытается по инерции что-то смотреть в интернете. Слышится осторожный стук в дверь.

– Да, войдите.

Дверь приоткрывается, за ней показывается православный священник в обычном подряснике.

– Здравствуйте.

– Здравствуйте. Я к вам должен… я должен к вам по должности прийти. Я священник Русской православной церкви.

– Да, заходите.

– Спасибо, хорошо. Меня зовут отец Павел.

– Очень приятно. А меня Сергей.

– Сергий. Хорошо, спасибо.

– Что вы хотели мне сказать?

– Да ничего такого особенного.

– Вы, наверное, хотите меня обличить? Что я совершил грех, да?

– Нет. Честно вам скажу, я тут служу просто по обязанности. Я… как вам сказать. В общем, священник при этой вот тюрьме.

– Ну да. Хорошо. Проходите.

Отец Павел входит в номер Серёжи, неловко садится на угол кровати. Серёжа сидит на своём рабочем стуле, и между ними происходит следующий разговор:

– Вы собрались меня обличать? Что я плохое дело сделал? Что я грех совершил, да?

– Я уже сказал, что нет.

– А что тогда? Что?

– Я думаю, что сажать и тем более казнить за такие дела – это слишком.

– Да? То есть вы меня… вы мне сочувствуете, типа?

– Да, я вам сочувствую. Очень сочувствую.

– Да? Это как-то неожиданно.

– Ну а что. Вступили в отношения со взрослой девушкой. Так, если посмотреть.

– Ну да.

– Я так считаю.

– Да?

– Ну да. Ерунда какая-то. Если честно.

– То есть вы меня не осуждаете?

– Ну как. По обязанности как бы осуждаю. А так, по-человечески, нет.

– Потрясающе. Даже не знаю, что сказать.

– А что тут сказать. Не хочу вас осуждать.

– Это, знаете… неожиданно.

– А что неожиданно. Вы думаете, наши православные попы только судят всех, осуждают? Нет.

– Ну… спасибо.

– Да не за что.

– Я думал, будете меня агитировать, креститься, там.

– Ну я как бы по должности должен, да. Но я не уверен, что вам прямо сейчас это нужно.

– Вот как?

– Ну да.

– А как же спасение души?

– Спасение души – дело добровольное. Невольник – не богомольник, как у нас в народе говорят.

– А для спасения души нужно обязательно креститься?

– Мы считаем, что да.

– Это прямо гарантия такая? Крестился – и спас свою душу?

– Нет, не гарантия.

– То есть можно креститься и попасть в ад?

– Да, можно. Более того, можно не креститься и не попасть в ад.

– Да? Как это?

– Ну, можно быть праведным человеком, не будучи христианином. И заслужить вечную жизнь.

– Какая-то у вас услуга ненадёжная.

– Это не услуга.

– Я думал, вы оказываете духовные услуги.

– Нет.

– Это немного неожиданно. А зачем же вы тогда пришли?

– Я вам говорил. Я это делаю по обязанности. Я штатный священник при тюрьме. Должен вас, арестованных, окормлять. Вернее, вас, приговорённых к смертной казни. Тут, кстати, служат и другие священники, представители всех, так сказать, традиционных религий России – иудаизма, ислама и буддизма. Они к вам тоже будут заходить.

– Господи.

– Я тоже так считаю.

– Тоже как считаете? Вы тоже против вот этого всего?

– Ну, как вам сказать. Я не думаю, что нужно лезть в душу человеку, который приговорён к смерти. К смертной казни. Но если человек сам хочет приобщиться к какой-то религии, начать практиковать – тогда, конечно, да. Но, по моему опыту, такого обычно нет. Есть только обречённое ожидание смерти.

– Вы прямо страшные слова говорите.

– Простите меня.

– Ну а чего. Вы всё правильно говорите.

Наступает долгое молчание. Наконец отец Павел говорит:

– У нас тут такой порядок. По умолчанию я должен приходить к вам раз в неделю. Так сказать, спасать вашу душу еженедельно. Но вы можете подписать бумагу, чтобы я к вам не приходил. То есть можете избавить себя от моего еженедельного присутствия. Это, кстати, касается и представителей всех других, так сказать, традиционных религий. Имейте в виду, они могут вам об этом не сказать.

– Спасибо, это ценная информация.

– Они все хорошие люди, я ничего не хочу сказать. Мы дружим.

– Хорошо, понятно. Вообще, это интересно, конечно. Я ожидал от вас, ну, как вас увидел, более агрессивного спасения души, что ли.

– Наверное, я плохой священник. Мне кажется, вам это не особенно нужно.

– Что не нужно? Спасения души?

– Чтобы я активно вот так вас спасал. Я смотрю на вас и вижу, что вам это всё не нужно. Или пока не нужно. Ну, всё это. Крещение, покаяние. Ну и я, соответственно, не хочу это вам навязывать. Но просто поговорить должен.

– Отец Павел, спасибо.

– Ну, не надо считать всех православных священников идиотами.