Саша, Володя, Борис...

— Американцы буквально просеяли развалины мелким ситом, до последней песчинки: искали улики, — говорила мне потом Таня. — А почему ФСБ ничего не искала? Почему они пустили бульдозеры и все, что там было, зарыли? Может, им было что скрывать?

Алене потребовалось три месяца, чтобы восстановить документы. Получив паспорт, она тут же улетела в Америку. Некоторое время она жила у Тани, а осенью поступила в Денверский университет по классу компьютерного дизайна.

— Поначалу меня мало заботило, кто мог взорвать наш дом; погибла мама, и это было главное, — рассказывала она потом. — Говорили, что это чеченцы, но я тогда плохо понимала, кто это такие. Политика меня не интересовала. С таким же успехом мне могли сказать, что это марсиане. Только потом я поняла, что нами играют в войну, как оловянными солдатиками…

ПЕРЕД ОТЪЕЗДОМ ДОМОЙ после лондонской премьеры Татьяну пригласили в офис Бориса, где собрались Юшенков с Рыбаковым, Саша, Борис, Фельштинский и я.

Обсуждали идею создать в России общественную комиссию по взрывам. Присутствие депутатов Госдумы придаст ей определенный статус, а Таня с Аленой будут представлять интересы потерпевших.

В Москве есть человек, который может очень пригодиться, сказал Саша. Михаил Трепашкин, в прошлом подполковник ФСБ, а теперь адвокат. Саша за него ручается. Восемь лет назад Трепашкина выгнали из ФСБ за то, что он выступил против коррупции. Сашин собственный конфликт с Конторой начался после того, как он отказался проломить голову Трепашкину. Если Юшенкову нужен в Москве профессиональный опер, лучше Трепашкина не найдешь. К тому же, заметил Саша, Таня и Алена, как потерпевшие, по российскому закону могут получить доступ к материалам дела по взрывам, а потом выступать стороной в суде, если кому-нибудь предъявят обвинения. Им понадобится адвокат. Трепашкин прекрасно справится с этой ролью. Для этого Таня должна подписать адвокатское поручение, которое Юшенков отвезет в Москву.

По сути, к концу лондонской встречи из нас сложилась, как пошутил Саша, “организованная группа”, взявшая на себя миссию продвигать тему московских взрывов “всеми доступными способами”. Мне в этой группе досталась роль организатора информационной кампании — пиар-менеджера, говоря новорусским языком.

Прощаясь со всеми, я не мог отделаться от мысли, что наше предприятие наверняка уже стало предметом интереса российской разведки, и донесение вскоре ляжет на стол Путина. Я пытался взглянуть на все глазами противника, как учил меня Саша в Турции. Конечно же, все наши передвижения и контакты внимательно отслеживаются. Любопытно, как именуют нас в оперативных справках: на советский ли манер “антироссийской эмигрантской группой” или более современно — “экстремистской организацией”? Сколько агентов за нами следят?

23 АПРЕЛЯ 2002 года Сергей Юшенков прибыл в Вашингтон с коробкой кассет “Покушения на Россию”. Его визит, организованный “Фондом гражданских свобод”, включал обычный список мест, которые посещают гости столицы, желающие донести что-то важное до творцов внешней политики США: Госдепартамент, комитеты Конгресса, редакции газет, политологические центры. С незапамятных времен у российских демократов сложилась традиция жаловаться просвещенному Западу на отечественных тиранов; но Юшенков сказал, что не ищет помощи.

— Мне ничего от них не надо, — объявил он. — Пусть только не мешают. Пусть ваш Буш перестанет обниматься с Путиным и рекламировать красоту его чекистской души, вот и все!

Он имел в виду высказывание Буша после его первой встречи с Путиным: “Я заглянул ему в глаза и понял кое-что о его душе… Путин честный парень, которому можно доверять..”.

В отличие от меня, Юшенкова не беспокоило отсутствие прямых улик, изобличавших власть в московских взрывах. Он был не ученый, а политик, и смотрел на вещи совсем с другой точки зрения.

— Я не должен никому ничего доказывать, — объяснил он. — Власть находится под подозрением в массовом убийстве собственных граждан, и почти половина населения такую возможность допускает. Этого для меня достаточно. Презумпция невиновности на власть не распространяется; Путин обязан сделать все, чтобы развеять подозрения. Вместо этого он делает все, чтобы помешать расследованию. Значит, что-то скрывает. Что ж тут еще доказывать?

Статус Юшенкова как депутата Думы давал возможность рассчитывать в Вашингтоне на официальный прием. Но официальные встречи были прохладными, да и принимали нас на весьма низком уровне. Ведь Томас Грэм предупреждал меня, что без прямых доказательств “версия Березовского” не будет принята во внимание, а ее лоббисты придутся в Вашингтоне не ко двору, и теперь мы в этом убеждались.

— Московские взрывы? Это вроде нашего 11 сентября, не так ли? — сказала сотрудница Конгресса, вежливо выслушав Юшенкова. Ее подчеркнутое внимание не могло скрыть скептической реакции: эти ребята говорят, что взрывы устроили их спецслужбы? Что ж, у нас тоже есть сумасшедшие, которые утверждают, что теракты 11 сентября устроило ЦРУ.