Саша, Володя, Борис...

Так же сдержанно нас приняли и в Госдепе. Сотрудник русского отдела вежливо поблагодарил Юшенкова за копию фильма и произнес несколько ничего не значащих фраз. И правда, “пришлись не ко двору”, как сказал Томас Грэм.

Вместе с Юшенковым по вашингтонским коридорам бродила Алена Морозова, приехавшая из Денвера. “Две родственные души, партнеры по безнадежной миссии в безразличной столице безучастной империи”, - думал я, глядя на них.

— Именно такого приема я и ожидал, — резюмировал Юшенков, утешая Алену за ланчем в кафетерии Конгресса. — Представь себе, что мы приехали в Вашингтон в 44-м году жаловаться на Сталина. Нас никто бы не стал слушать, не так ли? “Дядя Джо” был любимым союзником Рузвельта, и тот ему все прощал. Прошло всего несколько лет, и американцы убедились, что Сталин опаснее Гитлера. Сейчас происходит нечто похожее. Наступит момент, и они поймут, что такое Путин, и тогда вспомнят нас.

Более радушный прием нам оказали кремлинологи, собравшиеся в переполненном конференц-зале Кеннановского института по изучению России. Для Блэра Рубла, директора института, устроить просмотр было актом гражданского мужества; многие его коллеги просто побоялись предоставить нам площадку.

— Понимаешь, мы должны думать о нашем представительстве в Москве, — объяснил мне свой отказ директор другого политологического центра. — Для нас самое главное — доступ к предмету изучения, а что мы будем делать, если русские нам его перекроют? А они ведь внимательно за вами наблюдают.

Они действительно наблюдали. Просмотр фильма и выступление Юшенкова были открыты для публики. Я заглянул в регистрационный лист: там значились два гостя из Российского посольства. Вычислить их по неистребимому кагэбэшному виду было совсем несложно: во втором ряду, поближе к сцене, чтоб сподручнее было вести запись на скрытых под пиджаками диктофонах.

— Все прекрасно знают, что я не отношусь к поклонникам Березовского, — вынес свой вердикт Питер Реддауэй, старейшина вашингтонских кремлинологов. — Но фильм показался мне убедительным. Путин должен ответить на обвинения и убедить нас, что он — не то, чем он здесь кажется.

Двое посольских во втором ряду сидели с каменными лицами.

Поездка Юшенкова продолжалась неделю и включала просмотры фильма в Гарвардском и Колумбийском университетах в Бостоне и Нью-Йорке. Он был хорошим оратором и производил сильное впечатление. Алена слушала его, как завороженная. И они еще долго о чем-то разговаривали, прогуливаясь вдвоем по ночному Нью-Йорку.

^{Березовский на пресс-конференции в Лондоне 5 марта 2002 г. (AP Images/Richard Lewis)}

^{“Прочитав книгу, я убедился, что жилые дома взорвала ФСБ, чтобы помочь Путину стать президентом”.}

^{Борис Годунов}

^{“…инсинуации преследовали царя неотступно, несмотря на все усилия кремлевской пропаганды”.}

Глава 21. Сыщики

Тбилиси, 1 февраля 2002 года. Секретарь Совета безопасности России Владимир Рушайло прибыл в Грузию на переговоры. Российская сторона утверждает, что Панкисское ущелье, в котором находятся двенадцать тысяч беженцев из Чечни, используется в качестве базы боевиков. Если грузинское правительство не в состоянии взять ущелье под контроль, то России придется применить силу. Грузия обратилась за помощью к США. 28 февраля Пентагон объявил, что направляет в Грузию две сотни военных советников.

23 апреля 2002 года, в тот самый день, когда Юшенков прибыл в Вашингтон, Юрий Фельштинский и Саша Литвиненко приземлились в Тбилиси. Скрывая лицо за темными очками, Саша прошел паспортный контроль под именем Эдвина Редвальда Картера, civis Britannicus'а. Юрий прошел отдельно, и встретились они уже в номере гостиницы “Дворец Метехи-Шератон”, где к ним присоединился руководитель службы безопасности Бадри Патаркацишвили; к тому времени тот уже обосновался в Тбилиси. Юрий с Сашей приехали с тайной миссией: встретиться с человеком, который утверждает, что он Ачемез Гочияев, тот самый, который, по версии ФСБ, взорвал дома в Москве.

— В нашем деле есть такое понятие, как “маяк”, - объяснял мне Саша. — После шума, который наделали книжка и фильм, мы с Фельштинским стали маяками. Рано или поздно кто-то должен был выйти на контакт.