Сашка

– Модифицированный, наверное. Ручник сделали, только крепление не для сошек, а для станины, – ответил я, с интересом наблюдая за действиями деда. – Ты из такого стрелял?

– Нет. Такой пулемёт наш поручик в карты выиграл у какого-то пехотного офицера, прапорщика вроде. Сам всегда из него стрелял, он очень хорошим пулемётчиком был. А вот обслуживать не любил, чисткой солдат заставлял заниматься. Мне вот тоже пару раз приходилось. Сколько лет прошло, а всё помню. Щитка точно нет?

– Нет, и в бронетранспортёре не было. Я бы заметил.

Дед начал учить меня обращаться с пулемётом, для меня действительно незнакомая конструкция. Называл его всё «добрый пулемёт». Несколько раз перезарядив МГ, я разрядил его, отсоединил от станины, и мы всё сложили. Потом я достал противотанковое ружьё. Дед несколько раз примеривался, положив ствол на борт телеги, и покачал головой. Нет, тяжеловат.

– Это да, – согласился я, тоже примерившись к прикладу. – Массы тела не хватает. Отдачей может с ног сбить.

– Сашка, смотри, опять летят! – крикнула крутившаяся рядом Ольга, показав на тёмные точки в стороне.

Мы и так всё время слышали гул самолётов, немцы постоянно висели в небе. Слышались бомбовые разрывы, иногда трескотня пулемётов, если кого-то штурмовали на дороге. Последнее обычно с истребителей. Бомбардировщиков, кстати, много видели, а вот штурмовиков два или три раза. Достав бинокль, второй, трофей из бронетранспортёра, точно такой же, каким дед вооружился, я стал рассматривать немцев.

– Двухмоторные бомбардировщики. На километровой высоте идут… Даже, кажется, ниже. Одиннадцать… – вслух сказал я, прикинув скорость и высоту немецких самолётов.

Прикинув разные возможности, я крикнул Ольге:

– Быстро неси мне подушку мамы!

Та метнулась к повозке и вернулась с подушкой. Подтянув подсумок с патронами, я достал пять штук и протянул деду:

– Будешь подавать.

Приладив подушку к прикладу, я прицелился, но, вспомнив кое-что, гаркнул:

– Всем внимание! Сейчас выстрелю! Будет громко! Кире уши закройте!

– Держу, – услышал я голос матери.

Она, видимо, поняла, что случилось что-то серьёзное, в лагере я просто так стрелять не стал бы. Ошибается, первый выстрел именно прицельный, нужно мне знать, что ожидать от ружья. Выбрав приметное дерево на другой стороне озера, метров за триста, прицелился в ствол и выстрелил. Громыхнуло прилично, и не менее приличной отдачей получил в плечо, но ничего, подушка спасла, терпимо. Помассировав плечо, снова наладил ружьё на телеге. Потом взял бинокль, присмотрелся.

– Кучность неплохая.

– В немцев пальнуть хочешь? – уточнил дед, подавая патрон. – Смотри, скоро мимо пролетят.

Бомбардировщики летели чуть в стороне от нас, но, несмотря на запредельную дальность для моих возможностей, я в себе был уверен, в самолёт точно попаду. Тем более строй начал заметно снижаться, видимо, подлетали к цели.

– Выстрел! – крикнул я.

Спустя две секунды прозвучал выстрел. В этот раз плечо совсем онемело. Дед сразу подал патрон. Я снова прицелился и, крикнув о выстреле, произвёл третий. Потом четвёртый.

– Падает, – тихо пробормотал дед. – Ещё один. А чего это они не горят?

– Я в пилотов стрелял, – прислонив ружьё к борту телеги, ответил я, баюкая потерявшую чувствительность руку. – Видишь, как полого пикируют… Хотя нет, вон один завалился на борт.

Грохнул взрыв на месте падения самолёта. А чуть позже и второй.

– Ты в два самолёта стрелял? – уточнил дед.

Да, по две бронебойные пули. Ружьё – не пушка, тут не снаряды… Ладно, давай остальные трофеи посмотрим, и я ружьё попробую почистить, хорошо оно постреляло. Представляешь, кучность у него отличная, пули как по нитке идут, даже не ожидал. Да и по виду заметно, что недавно солдаты его получили, новое, не расстрелянное… О, онемение прошло, чёрт, как рука-то болит!

Скажу честно, несмотря на мой невозмутимый вид, я был сам ошарашен не менее других. Марина рядом прыгала от радости, хлопая в ладоши. Чтобы так сшибать самолёты, нужны не только орлиный глаз и дар в стрельбе, но и удача. Готовясь к выстрелу, я реально прикидывал скорость самолётов и пули, выставляя прицелы чуть впереди бомбардировщиков, чтобы пули прошивали именно кабины пилотов. И вот, получилось. Хоть одна да зацепила, так что если тело лётчика не разорвало, то серьёзно травмировало, и он не мог больше пилотировать. Последствия выстрелов видны: упало два бомбардировщика, остальные полетели дальше, только перегруппировались, занимая места выбитых, и уже километрах в пяти от нас стали кого-то бомбить в лесу. Судя по чёрным жирным дымам, горела техника, отбомбились они удачно.

Мы с дедом осмотрели остальное оружие, но опробовать больше не стали, хотя и хотелось, вроде тех же автоматов или немецкой снайперки. Моя стрельба по самолётам не понравилась Кириллу, и мама сейчас пыталась успокоить его. К счастью, наши выстрелы не привлекли внимание на дороге, где одни беженцы были, военных не имелось, иначе пришли бы поинтересоваться, кто тут палит.