Сашка

Действительно, сурово задули ветра. Сашка, забегал в литейку, на ходу поприветствовав дядю Колю – рабочего, и принимался за привычное дело – зарабатывал пачку минусинской махорки, перетаскивая крюком к наждаку готовые плиты, тисы и поддувала для печей или потел на наждаке, где стачивал края отлитых плит и тисов. Махра была здесь вроде валюты: несколько щепоток её можно было обменять на горбушку ржаного хлеба или кусок сахара у тех, кто занимался на кухне. Сашка пользовался этим, разумно считая, что бежать, не подумав о еде, глупо.

Он упорно готовился к побегу. План был простой: с наступлением тьмы подползти к подкопу до того времени, как загорится прожектор, и пролезть в рабочую зону, закрытую к тому времени и потому безлюдную. Оттуда путь свободен. Сашка зажмуривал глаза, представляя свободу. О ней мечтал и Ланок. К побегу готовились они двое. Но в их план вмешалось неожиданное событие.

30

Учёбу вдруг отменили, и колонистов выстроили на ледяном заснеженном стадионе, что примыкает к рабочей зоне. Сашка, стоя вблизи подкопа, скосил глаза в его сторону и радостно отметил, что присыпанный снегом подкоп не виден.

– Товарищи воспитанники! – между тем, произнёс тихо начальник Д.Т.В.К., голос его дрогнул. Он сжал скулы, выдержал паузу и продолжил, сняв шапку: – Умер вождь, Иосиф Виссарионович Сталин. – По стадиону прошелестел общий вздох, послышались всхлипы.

Колония погрузилась в траур. Вывесили чёрные флаги и окаймлённые черными полосами портреты вождя. А когда начались занятия в классах, учащимся предложили рассказать на память стихотворение о вожде; декламирующие получали пятёрку. Сашка тоже получил пятёрку, процитировав строчки: «Над дубом столетним две птицы летали, один сокол – Ленин, другой сокол – Сталин».

Пока продолжался траур, о побеге не могло быть и речи: внимание к колонистам со стороны воспитателей было особенно большим. Но только лишь сняли траурные флаги, в один из заснеженных вечеров подростки решили бежать. Первым к подкопу ужом подполз Сашка, за ним – Ланок. Сентеля, слабого физически, решили не брать. Ну а молдаванин согласился на побег, несмотря на то, что за ним вот – вот должна была приехать мать. Как-то он Сашке рассказал, почему она отказалась от него: он украл дома деньги, которые за месяц растратил. Но теперь, наверное, она его простила. И всё равно он решил бежать.

– Ну, чё? Я полез, – с волнением в голосе шепнул Сашка. Он уже успел отгрести кучу снега и убрать в сторону железку.

– Сашок, подожди. – Ланок замялся и мрачно глянул на Сашку. – Я пойду назад. Мать приедет. Она же простила меня. Зачем я побегу?

– А что раньше думал? Может, струсил?

Ланок, промолчав, пополз назад. Сашка понимал, что про трусость он сказал с досады: в трусости Ланка не заподозришь. Но делать было нечего; махнув рукой и заново засыпав подкоп снегом, он пополз обратно.

Стремление немедленно бежать на волю пришлось ему преодолеть разумными соображениями: во-первых, бежать придётся одному, Ланок ждёт мать – бродяжку, гадёныш; во – вторых, всё-таки пока морозно.

И вновь потянулись медлительные дни за забором. Чтоб их скоротать, Сашка ударился в учёбу и чтение книг. Он читал серьёзные романы, радуясь, что умом и чувствами дозрел до них. Попытался найти среди мальчишек кого-нибудь, кто разделил бы с ним впечатления о прочитанной книге, но нарывался на насмешки. То ли всеобщее слабоумие, то ли бездушность. Правда, это не касалось Ланка, который жил непонятной для Сашки жизнью.

Как-то Ланок не пришёл на обед. Сашка увидел его, восседающим в окне новой недостроенной бани. Проём окна доходил до крыши. Ланок сидел в окне, повернувшись спиной и опустив голову так, что видны были лишь смоляной затылок и широкие, не по возрасту, плечи. Сашка позвал друга, но тот не шелохнулся. У крыльца школы и у водопроводной башни стояло много колонистов. Сашка незаметно юркнул в здание бани. Солнечные лучи косо ползали по земляному полу, образуя яркие светлые полосы.

– Ланок, что там делаешь? – звонкий голос Сашки прокатился по зданию. – Тебя ищут.

– Т-с-с, – прошипел Ланок, приложив палец к губам. – Не ори, если хочешь, лезь сюда.

– А как ты туда забрался?

– Вот так, – Ланок спустил перекинутую через раму верёвку.

Упираясь ногами в стену, Сашка ловко поднялся наверх и сел около Ланка.

– Чего сидишь голодный?

– Сашка, хана мне – не могу я больше жить в неволе. Не приедет она за мной, это брехня. – Ланок сжал кулак и саданул себя по груди. – Мне не нужно ничего – ни обед, ни школа. Я спрыгну с этой крыши вниз головой, и прощайте мать и братишка!

– Брось, Ланок. Зря не побежал тогда. Но теплей будет – повторим. Что, согласен?

– Спасибо, Сашка, а я подумал, что больше не побежишь со мной. И знаешь, что? Нечего бояться: попки на вышке стрелять не будут – мы малолетки; да и наверняка у них холостые патроны, чтобы только шум был.

– Я тоже так думаю. А теперь на ужин пошли.

31