Сашка. Мой. Герой

Но как же больно. Хочется выть. Ведь я совсем не такая сильная, как мой герой. Мой такой большой человечище. Мой малышок. Я уже писала, как его ждёт Ванька? Это тот случай, когда моё сердце разбивается второй раз. Вдребезги. Как солью в открытую рану. Потому что эта нежность вообще не понимает, где его брат. Почему он не с ним в одной комнате? И почему его к нему не пускают даже посмотреть хоть одним глазком? Он же его так ждал! Он один сразу знал, что у мамы в животике никакая не сестрёнка вовсе, а самый что ни на есть брат! Его друг! Его помощник в воспитании родителей. И вот он родился! В животике у мамы его нет. И дома его нет. И мама теперь часто — каждый день — куда-то уезжает. И очень часто плачет. Спасибо тебе, сын, за то, что ты такой настоящий старший брат!

Вообще, Саня удивительно выбрал себе семью. Ну, кроме мамы-истерички.

Папа. Папа у Сашки — это что-то такое настоящее, что аж прям пугает. Я, наверно, даже не знала, насколько. И то, что он говорит, что перестал верить в Бога — я не верю. Он просто запутался в своих невыплаканных отчаянии и боли. Всё он верит. И всё знает. Просто что-то очень не хочет принимать. Что-то, с чем очень не просто смириться. Вот он и не мирится. А верит в сына.

Бабуля с дедулей. Как они это всё вывозят — я даже представить не могу. Им гораздо тяжелее. Им же надо не только страх за внука преодолеть, но и страх за своего ребёнка, за меня то бишь. Понятно, что им было бы проще это всё вывезти, если бы получилось найти виноватых. Но виноватых нет. Поэтому, приходится жить.

Ко всему вдобавок у меня резко стало заканчиваться молоко».

17.10.2022

Она снова очень старалась держаться. Но плохо помнит это утро. Консилиум врачей видела сквозь пелену слёз. Помнит окно в конце коридора отделения. За окном дождь и разноцветные зонты прохожих. И муху, которая тщетно пыталась это окно разбить, чтобы вырваться на волю. Такой же мухой она и себя ощущала. Не в лучшем состоянии был муж. Раздавленные услышанным они не знали о чём говорить. Было только чёткое осознание, что так быть не должно. Без Сашки они не смогут никак. Но допустить его мучения они готовы ещё меньше.

Каким-то странным усилием воли ей удалось дожить до вечера, чтобы взять в руки ручку и дневник.

«3–4 месяца. Столько нам с Сашкой отмеряли врачи. Чтобы набыться. Налюбиться. На любовь и на счастье.

И неделю на принятие решения. Подписывать ли документы о паллиативном статусе. Без этого статуса нам, похоже, не справиться, но подписать эти документы, как будто предать своего ребёнка. Как будто согласиться с приговором.

Интересно, сколько ещё боли может выдержать человеческое сердце?

Мне паршиво. Я не знаю как держаться. Не понимаю, что происходит. Очень больно.