Сатана в предместье. Кошмары знаменитостей

Внимая дискуссии, Сатана с нарастающей яростью дергал хвостом и извергал молнии тьмы глазами-пещерами. Наконец, когда я разоблачил его как дурную языковую привычку, произошел мощный взрыв, потоки воздуха устремились со всех сторон в одну точку, и кошмарная фигура исчезла. Тяжкий адский дух – густое ничто – рассеялся как по волшебству. Обезьяны за пишущими машинками обернулись литературными критиками. Чайники закипели, карты стали тасоваться, во все окна задул свежий ветерок, у бифштексов появился вкус мяса. С восхитительным чувством освобождения я очнулся. В моем сне присутствовала мудрость, пусть и прикинувшаяся бредом. Жар отступил, бред – можете думать про него так – остался.

Кошмар экзистенциалиста

Подвиг существования

Порфир Эглантин, великий поэт-философ, хорошо известен своими тонкими, глубокими сочинениями, но прежде всего своей бессмертной «Песней пустоты»:

В огромной пустыне,
Среди бескрайних песков,
Я ищу,
Ищу потерянный путь,
Ищу и не нахожу.
Душа моя мечется
Во все стороны,
Ищет, но ничего не находит
В этой бесконечной пустоте,
В этой пустоте без конца и края,
В песках,
Слепящих и оглушающих,
Однообразных и тоскливых,
Тянущихся без конца до самого горизонта.
Наконец я слышу
Голос,
Громоподобный и притом сладостный голос.
Этот голос говорит мне:
«Ты думаешь, что ты потерянная душа.
Ты думаешь, что ты – душа».
Ошибаешься. Ты не душа.
Ты не потерялся,
Ты – ничто.
Тебя не существует.

Хотя это стихотворение хорошо известно, мало кто знает об обстоятельствах, приведших к его появлению, и о вызванных им событиях. Как это ни тяжело, долг призывает меня поведать об этих обстоятельствах и событиях.

С самых юных лет Порфир был чувствительным страдальцем. Его преследовал страх, что его не существует. Всякий раз, подходя к зеркалу, он боялся, что не увидит своего отражения. Он изобрел особую философию в надежде побороть свой страх. Но время от времени эта философия давала сбой. Обычно ему удавалось справиться с сомнениями, но «Песня пустоты», выражающая внезапное кошмарное видение, говорит о его неудаче. Он решил любой ценой безусловно утвердить свое существование, дабы заглушить голос призрака.

Самоанализ и наблюдение убедили его: ничто не реально так же, как боль, и что достигнуть существования можно только через страдание. В скорбном паломничестве по миру он искал страдания. Он зимовал в одиночку в Антарктике, где нескончаемая ночь навевала видения будущего мрака.

В нацистской Германии он навлек на себя пытки, прикинувшись евреем. Но в тот самый миг, когда его терпение было на пределе, в концентрационный лагерь прилетел Ворон Эдгара По – хлоп-хлоп-хлоп! – и прокаркал голосом Малларме страшное: «Ты не страдаешь. Ты – ничто. Тебя не существует».

Тогда он подался в Россию, где выдал себя за шпиона Уолл-стрит и целую долгую зиму валил лес у Белого моря. С каждым днем в него все глубже проникали голод, изнурение, холод. Воистину, размышлял он, если так продлится, то я буду существовать. Но нет. В последний день зимы, когда начал таять снег, опять появилась мерзкая птица и опять прокаркала беспощадные слова.

Возможно, подумал он, страдания, которые я на себя навлекаю, слишком просты. Для усугубления мук надо бы смешать мои горести с элементами стыда.

Следуя этой программе, он отправился в Китай и там страстно полюбил прекрасную китаянку из верхушки Коммунистической партии. Пустив в ход поддельные документы, он добился ее осуждения как эмиссарши британского правительства. Ее подвергли страшным пыткам в его присутствии. Когда после агонии наступила смерть, он подумал: «Теперь я познал истинное страдание. Ведь я пылко любил ее до последнего мгновения и сам, собственной презренной подлостью довел ее до гибели. Очевидно, этого хватит, чтобы заставить меня мучиться на пределе человеческих возможностей». Но нет. С холодным ужасом, не в силах шелохнуться, он наблюдал появление роковой птицы, в очередной раз закаркавшей голосом бессмертного поэта, познакомившего с этой птицей парижских любителей литературы.

Предприняв колоссальное усилие, он выразил свое отчаяние в присутствии птицы. «О Ворон! – возопил он. – Есть ли в этом обширном мире хоть что-нибудь, что побудит тебя признать мое существование?»

«Ищи», – лаконично ответил Ворон и был таков.