Сатанисты ХХ века

Гермина поспешила воспользоваться этим случаем для того, чтобы исполнить “дипломатическое поручение” Лео и сообщить своей подруге об обязательном воспитании детей старших масонов - вне религии.

Этот рассказ напомнил Матильде, что маркиза Маргарита масонов называла “безбожниками и богоборцами”… Взволнованная не на шутку, молодая девушка в откровенном разговоре с глазу на глаз не скрыла от Гермины мнения своей покойной бабушки, также как и своего собственного недоверия к масонам.

Гермина же знала только то, что её Лео называл масонство глубоко нравственным учением, защищающим священное право на свободу убеждений. В простоте души она принимала слова своего мужа на веру, не думая критиковать или проверять их.

Разговор с Матильдой впервые разбудил в ней мысль: “Не ошибается ли её Лео? Не попал ли он в опасные руки?…” Волнение расстроенной молодой женщины было так велико, что Матильда искренне обеспокоилась и посоветовала ей переговорить с аббатом Лемерсье.

- Это будет самое лучшее, что ты можешь сделать, Мина, - серьёзно закончила она. - Согласись: всё, что рассказывает тебе твой муж, чрезвычайно странно. Но где же нам разобраться во всём этом.

Гермина согласилась на предложение Матильды, прося только сохранить втайне от лорда Дженнера своё решение.

- Лео не любит духовенства, особенно христианского, - наивно заметила Гермина. - Он называет “попов” жадными интриганами и невежественными обманщиками. Вероятно, его когда-нибудь жестоко обидело какое-либо духовное лицо.

- Быть может, это и так, милая Гермина. Но, судя по твоим словам, скорее Лео ненавидит христианство. Поэтому я и советую тебе поговорить с аббатом Лемерсье. Хоть ты и протестантка, но он всё же отнесся к тебе, как к своей духовной дочери. Лео же мы ничего не скажем об этом посещении.

Разговор Гермины с аббатом Лемерсье имел совершенно неожиданный результат.

Доброта и ум 80-летнего старика в соединении с его чисто отеческой ласковостью до того растрогали Гермину, что она как-то бессознательно рассказала ему всю правду о своём прошлом, не скрывая даже того, что родилась от еврейки и неизвестного отца и что, давно уже не считая себя еврейкой, она всё же не имеет права считать себя христианкой.

Опытный священник слишком хорошо знал человеческое сердце, чтобы не понять чувств и стремлений этой бедной мятущейся души, которую, видимо, влекло к свету и добру, несмотря на её близость к слуге зла и тьмы. Быть может, именно поэтому!… Быть может, милосердие Господне сказалось на этом бедном заброшенном создании, которое его ангел-хранитель оберегал от окончательной духовной гибели таким очевидным, поистине, чудесным образом.

Щадя естественные и законные чувства любящей жены, аббат Лемерсье как можно мягче отозвался о лорде Дженнере как о представителе “модного неверия”, распространяющегося слишком быстро среди так называемых “образованных” людей. Не раскрывая своих подозрений, он ограничился советом молодой женщине уклоняться от слушания безбожных теорий своего мужа и уходить от оскорбительных для религии разговоров.

Когда же Гермина робко спросила, не может ли она присоединиться к христианству так, чтобы это осталось неизвестным её мужу, старик священник задумался:

- Я согласен сохранить тайну твоего обращения ко Христу. Я думаю, что имею право разрешить тебе это точно так, как разрешали великие апостолы Христовы знатным римлянкам скрывать от супругов-язычников своё христианство до тех пор, пока сделать это можно было при помощи простого умолчания и некоторой осторожности, не прибегая к явной лжи. На прямой же вопрос и ты должна будешь решиться ответить правду, бедное дитя, и принять заранее все последствия такой откровенности. Если тебя не пугает возможность вызвать гнев твоего супруга, быть может, даже потерять его любовь, если ты заранее согласна перенести даже гонение за веру в случае, если Господь возложит этот крест на твои плечи, то я согласен начать обучать тебя христианским истинам и надеюсь подготовить тебя к принятию Святого Крещения.

Три месяца спустя в церкви женского монастыря, в котором умерла жена первого лорда Дженнера, в присутствии немногих монахинь крестилась жена его племянника, Гермина. Восприемницей была Матильда, восприемником - старый монастырский садовник. Тайна была сохранена так искусно, что лорд Дженнер даже и не подозревал того, что Гермина проводила целые часы за духовными книгами, подготовливаясь к восприятию священного таинства с таким горячим и искренним рвением, которое до слез трогало её духовного отца, так же, как и Матильду.

Ни Лилиана, ни маркиза Бессон-де-Риб не были посвящены в эту тайну. Не знала ничего и многочисленная прислуга виллы, не исключая даже хорошенькой немки Луизы, доверенной камеристки бывшей актрисы. Один только старик Помпеи, еженедельно под предлогом прогулок по три раза возивший Гермину, то одну, то с Матильдой, в монастырь, знал правду и присутствовал в церкви в торжественный день крещения. Но на его скромность можно было положиться.