Сатанисты ХХ века

Духовная церемония назначена была после торжественного Рождественского богослужения, обставляемого католиками с особой пышностью. По окончании службы, ежегодно направлялся крестный ход изо всех церквей Сен-Пьера к маленькой горной часовне, выстроенной на том самом месте, где в 1852-м году остановился поток раскалённой лавы, угрожавшей гибелью городу. В память чудесного избавления католическое духовенство Сен-Пьера ежегодно служило торжественный молебен в маленькой часовне в день Рождества Христова.

Всё, что ещё оставалось верующим, решило отпраздновать великий христианский день с особой торжественностью. К крестному ходу пожелала присоединиться вся “белая” аристократия города, также как и дети всех школ и гимназий, пансионов и приютов, директора или начальницы которых ещё не отреклись от христианства.

Во главе верующих стал маркиз Бессон-де-Риб, постоянный ктитор собора, украшение которого он всецело принял на себя. Старый аристократ не жалел ни времени, ни денег, ни труда для исполнения этой задачи. Целый лес цветущих роз окружал великолепный “вертеп”. Главный алтарь украшали роскошные группы белых лилий, также как и статую Богоматери, у ног которой расстилался целый ковёр из благоухающих белых цветов. Тысячи восковых свечей должны были гореть во всех паникадилах, большая часть которых была принесена в дар собору различными маркизами Бессон-де-Риб, бывшими более двухсот пятидесяти лет почётными прихожанами этого храма, первого выстроенного в тогда ещё юной колонии. К этим старинным серебряным паникадилам и свещникам последний маркиз прибавил двенадцать драгоценных лампад. Великолепные ковры покрывали каменные плиты алтаря, а каменные колонны почти исчезали под гирляндами цветов и яркой тропической зеленью.

Так красиво было убранство собора, что увлекающееся цветное население Сен-Пьера второй день толпилось в храме, любуясь художественно исполненными “яслями”, в которых кротко улыбался Божественный Младенец. Постепенно наружное благолепие увлекало равнодушные сердца, пробуждая в них былое благочестие.

Тайные вожди масонства были слишком умны, чтобы не заметить этого поворота в настроении жителей Сен-Пьера.

Джевид Моор, всё ещё живущий у своего племянника под именем мистера Смайльса, недоумевал, глядя на хозяина, так энергично работающего.

Лорд Дженнер только плечами пожимал.

- Я ничего не понимаю в неожиданной энергии маркиза, - объявил он, оставшись вдвоём со своим “американским” гостем, - этому несчастному старику следовало уже три дня тому назад лежать в могиле. Это какое-то волшебство.

- Не измена ли? - перебил мистер Смайльс. - Не был ли маркиз предупреждён?

- Нет, - нетерпеливо перебил лорд Дженнер. - Я сам своими глазами видел, как он выпил приготовленную чашку кофе… Её подала ему дочь, как раз накануне своего “исчезновения”, подменить её было совершенно невозможно, так как я не спускал глаз с девушки и старика.

- Но в таком случае как же ты объясняешь это… промедление? Он живёт уже больше недели после приёма такого яда…

- Не понимаю, - сознался Лео. - Быть может, избыток нервного напряжения… Но, во всяком случае, долго это положение протянуться не может…

- Поживем - увидим!…

Настало, наконец, Рождественское утро. Солнце встало, сияя той нежной красотой тропической зимы, которая в жарких странах заменяет нашу весну… Мягкий воздух был насыщен благоуханиями, в глубокой синеве неба белели лёгкие перистые облака, прихотливо раскиданные рукой невидимого художника как бы для того, чтобы лучше оттенить бездонную прозрачность беспредельного небесного свода. Радостный и торжественный звон колоколов разносился над городом, нарядившимся в свои лучшие праздничные одежды.

На улицах, по которым должен был проходить крестный ход, балконы, стены и террасы были украшены драгоценными материями и пёстрыми коврами. Гирлянды цветов обвивали фонарные столбы, перекидываясь через улицы и образуя непрерывную триумфальную арку. Груды цветов приготовлены были на балконах и плоских крышах, чтобы усыпать путь святым изображениям. Женщины всех классов общества, в светлых платьях с цветами на головах и груди, стояли группами на всём протяжении пути следования крестного хода с маленькими хоругвями, на которых изображены были Богоматерь с Предвечным Младенцем.

Весь город точно встрепенулся и ожил в порыве радостного благочестия. Точно веяние небесной благодати неслось с высоты, вместе с праздничным перезвоном всех колоколов. И так могуч был этот неожиданный общий порыв к Богу, что враги Христа опешили, не понимая, что творится вокруг них, в городе, давно уже порабощённом, развращённом их стараниями.

Но “старшие братья” знали цветной народ, увлекающийся, непостоянный и переменчивый, как волны морские.