Сатанисты ХХ века

“Сегодняшние богомольцы придут завтра в наш масонский храм, - спокойно говорили они озабоченным внезапным благочестием толпы “младшим братьям”. - Это воодушевление - последняя вспышка лампады перед потуханием… Подождите, и вы увидите, какое впечатление произведёт приготовленный нами сюрприз. А до тех пор скрывайтесь в толпе, вопите гимны вместе с христианами, и будьте готовы, когда раздастся условный сигнал”…

Начавшаяся по обыкновению на рассвете, то есть около пяти часов, торжественная служба окончилась к восьми часам утра. Густая толпа, запрудившая площадь перед собором, ждала выхода епископа, долженствующего встать во главе крестного хода вместе с новопосвящёнными миссионерами. В толпе весело и оживленно, по обыкновению, переговаривалось цветное население, напоминающее своей шумной болтливостью ярко-пёстрых попугаев своей родины… То тут, то там раздавались выстрелы, без которых не обходится ни одно народное празднество в южных колониях. Повсюду слышался звонкий раскатистый хохот, характерный смех негров.

Вскоре после восьми часов утра из собора начали выходить и группироваться первые официальные участники крестного хода. Впереди всех дети монастырских школ и приютов. Девочки в белых кисейных платьицах, с длинными покрывалами и венками из белых роз на распущенных волосах. Мальчики с ветками белых лилий в руках и с особенными хоругвями с изображениями Богоматери или Младенца Иисуса. Вокруг каждой хоругви группировались под предводительством своих наставников или воспитательниц отдельные школы или классы. Затем появился благотворительный “союз Пресвятой Девы”, к которому принадлежали почти все “белые” дамы Сен-Пьера, даже те, которые не пропускали ни одного вечера, устраиваемого масонами. Во главе этого “союза” со дня его учреждения, сто двадцать лет подряд, стояли последовательно маркизы Бессон-де-Риб. Сегодня, в воспоминание своих так нежданно и загадочно погибших “почётных сестёр”, молодые дамы надели чёрные покрывала поверх своих белых платьев.

Затем потянулись монахи и монахини различных орденов, сестры милосердия, сестры “Святого Иосифа”, заведующие женскими тюрьмами, бенедиктинцы, посвятившие себя делу воспитания, и доминиканцы, из числа которых выходило большинство миссионеров. Наконец, длинный ряд хоругвей, крестов и икон, несомых духовенством. Частью позади, частью впереди священных изображений выстроился громадный хор в тысячу двести голосов, составленные под управлением соборного регента из различных любительских хоров. Наконец, во главе местного духовенства появился и сам епископ, за которым следовали почётные прихожане, и впереди всех - ктитор собора, маркиз Бессон-де-Риб.

При виде старого аристократа, всем известного и всеми любимого за доброту и щедрость, шёпот сострадания пронёсся по толпе. Простонародье сочувствовало горю осиротевшего отца. Многие женщины громко плакали: так жалок показался им этот быстро состарившийся человек с белыми как снег волосами и глубоко впавшими глазами, сверкающими неестественным блеском.

Маркизу едва исполнилось пятьдесят лет. Год назад он был ещё стройным, сильными и крепким пожилым красавцем, кажущимся гораздо моложе своих лет. Теперь же в сгорбленном и поминутно вздрагивающем старике, с белой, как лунь, бородой и глубокими морщинами на лице, с трудом узнавали блестящего “кавалера”, соперничавшего в изяществе и красоте со своим двадцатилетним сыном.

- Вот оно, горе родительское! - произнёс чей-то голос в толпе…

Шествие тронулось… Громадный хор запел красивый, поэтический гимн, прославляющий “Заступницу небесную, Пречистую, Пресвятую, Славную Владычицу нашу Богородицу!” Толпа, присоединившаяся к шествию, дружно подхватила величественную мелодию с тем инстинктивным искусством, которым отличается музыкальное “цветное” население Мартиники, где каждый негр умеет играть на мандолине, каждая мулатка поёт не хуже средней “колоратурной” певицы Парижа или Лондона.

Многотысячный хор наполнял тёплый воздух могучей волной, почти покрывая торжественный звон колоколов, разливающийся навстречу крестному ходу. Изо всех церквей выходили новые крестные ходы, сопровождаемые новыми толпами народа. Духовенство присоединялось к епископу, кресты и хоругви всё умножались. Народная масса разливалась широкой рекой, запружая улицы предместья. Вагоны трамвая останавливались на пути следования процессии. Жители отдалённых частей города бежали из всех переулков, торопясь присоединиться к торжественному шествую, которое растянулось на целую версту, прекращая движение трамваев и экипажей сначала на приморском бульваре, а затем и на береговом шоссе.

Головы обнажались перед святым крестом, несомым впереди процессии. На всех лицах читался восторг.

Епископ радостно улыбался, глядя на восторженное настроение народа.

- Слава Богу… Слава Богу! - повторял он аббату Лемерсье. - Я вижу, что благочестие ещё не угасло в Сен-Пьере!