Сатанисты ХХ века

Когда же камердинер поставил самовар на стол и удалился, оставив дверь в соседнюю комнату открытой, Гермина быстро проговорила по-французски:

- Сегодня вечером я играю Марию Стюарт, но завтра надеюсь рассказать тебе все, что хотела. Скажись усталой и уйди спать часов в десять вечера. Но не засыпай: я приду к тебе попозже, и мы поговорим по душам… А пока, - снова перешла она на немецкий язык, - если ты не слишком устала с дороги, то можешь посмотреть, как у нас играют в провинции Шиллера.

Играли более чем прилично и, что важней всего, играли серьёзно, с убеждением и с увлечением…

Ольга Бельская, давно уже переставшая посещать театры в Петербурге в виду невозможного репертуара, составленного из пьес, которых нельзя было смотреть без негодования или отвращения, здесь отдыхала душой, слушая дивные стихи Шиллера.

Следующий день Гермина провела дома с подругой. Но каждый раз, когда понятное нетерпение заставляло Ольгу заговорить о том, что её занимало, Гермина останавливала её таким красноречивым взглядом, что Ольга поспешно проглатывала свой вопрос и снова начинала разговор о возможности “модернизировать” “Фауста”, или переделать ту или иную “классическую” пьесу для немецкого театра.

Когда они вечером разошлись по своим комнатам, Ольга, улёгшись в постель, старалась разгадать, что заставило её подругу так таинственно вызвать её, и с нетерпением ожидала, когда пробьет 12. Но вот бьет первая четверть, половина, третья четверть и наконец 12.

В квартире Гермины Розен постепенно угасали огни. После столовой погас свет в гостиной и будуаре, затем и в спальне хозяйки дома и её гостьи, наконец, на кухне в помещениях прислуги, для которых устроены были, по немецкому обыкновению, комнаты под самой крышей, в мансардах, соединённых с квартирами телефонами, так как Гермина жила в одном из барских домов, построенных со всевозможными усовершенствованиями новейшей техники, - до центрального отопления и электрической кухни включительно.

Гермина, окончив ночной туалет, отпустила свою камеристку. Закончив необходимую уборку, прислуга поднялась к себе наверх, убедившись, что хозяйка и гостья её спят крепким и спокойным сном.

К полуночи погасли последние огни, и только спальня Гермины слабо освещалась ночной лампочкой под нежно-розовым матовым колпаком. Ольга же по своему обыкновению потушила огонь и нетерпеливо ожидала объяснения, обещанного Герминой.

Внезапно она приподнялась на постели: ей почудились шаги в соседней комнате… Через минуту двери тихо отворились и на пороге показалась в белом суконном халате Гермина, слабо освещенная розовым светом, долетавшим из её спальни сквозь открытую дверь.

- Ты не спишь, Оленька? - раздался тихий голос Гермины.

- Нет. Я ждала тебя, - так же тихо ответила Ольга, отыскивая ощупью халат и туфли.

Но Гермина уже стояла возле её постели и, положив руку на плечо подруги, произнесла все тем же сдержанным шёпотом:

- Лежи, лежи, Оленька… Я сяду возле тебя… Так, в полутьме мне легче будет рассказывать тебе. Ты узнаешь, как я сделалась христианкой.

- Как, разве ты крестилась, Гермина? - чуть не вскрикнула Ольга. Но маленькая ручка актрисы поспешно прикоснулась к губам подруги.

- Не надо говорить громко, Оленька, - тихо сказала Гермина. - Как знать, нет ли в этой комнате где-нибудь под обоями каких-нибудь слуховых труб, передающих каждое громко сказанное слово… один Бог знает куда… Оставайся в постели, Оленька. Я сяду возле тебя в это кресло и расскажу тебе то, что смогу… Чего же не посмею сказать, на что не хватит времени или силы, ты найдёшь вот в этой маленькой книжке, в которую я заносила многое. Ты узнаешь причину гибели Сен-Пьера на Мартинике. Узнаешь, почему погиб Сен-Пьер, вместе с его полутораста тысячами жителей, белых и цветных…

- И все они погибли? - дрожащим голосом спросила русская писательница.

В полсекунды, Ольга! - торжественно произнесла Гермина. - Рука Господня поразила грешный город, в котором творились вещи худшие, чем в Содоме и Гоморре…

III. Исповедь

С минуту продолжалось тяжёлое молчание. Наконец, Ольга прошептала, все ещё не выпуская руки Гермины из своих похолодевших пальцев:

- Да, я уже давно удивляюсь тому, как мало в Европе обращено было внимания на такую ужасающую катастрофу, как мартиникское извержение вулкана и как мало следов она оставила в воспоминании тех, кого, казалось бы, должна была касаться больше всех, т.е. французов и парижан… Правда, всё население Сен-Пьера погибло, так что некому было вспоминать, некому рассказывать.