Сатанисты XX века

В другое время одной строчки этого письма было бы довольно для того, чтобы наполнить душу Гермины счастьем на целый день и прогнать всякую заботу и беспокойство. Но сегодня смутная тоска не подчинялась даже голосу любви. Гермина сама не понимала, почему ей так тяжело. Уж не потому ли, что испортился подводный телеграф, связывающий Мартинику с Америкой? Теперь Сен-Пьер соединяла с остальным миром одна только нить подводного кабеля, проведённого от английского острова Сан-Лучия в Гавану. Невозможность уведомить Лео о своём страхе тяжёлым камнем ложилась на сердце женщины. Ей казалось, что она никогда не доживёт до послезавтрашнего утра, когда Лео обещал приехать за ней в Сен-Пьер.

Почему он не сообщил ей своего адреса? Почему скрывал своё местопребывание, присылая письма с нарочным, «не знающим», где находится его господин? Гермина не хотела расспрашивать негра, которого знала как доверенного слугу своего мужа. Но мысль о том, что её муж доверяет ей меньше, чем какому-то конюху, не на шутку оскорбила её. Какого же рода эти масонские дела, если они заставляют Лео скрываться от беззаветно преданной ему жены?

И вдруг с поразительной ясностью припомнилась Гермине встреча с Лео в день уличных беспорядков, кончившихся убийством маркиза Бессон-де-Риб.

Впервые спросила себя Гермина, почему лорд Дженнер находился в тот день посреди черни, одетый в лохмотья, и почему эта чернь повиновалась ему? Болезнь почти изгладила из памяти Гермины подробности этого приключения, но теперь все они внезапно воскресли в её душе с неожиданной яркостью, в своей раздражающей загадочности…

Напуганная наплывом смутных, но мучительных мыслей, леди Дженнер позвонила, чтобы избежать одиночества, хотя молодая и красивая квартеронка, заменявшая бедную Луизу, так неожиданно и таинственно исчезнувшую, оказалась девушкой малоразговорчивой, скрытной и холодной, которая никоим образом не могла заменить Гермине её весёлую немецкую камеристку, привыкшую делить горе и радость своей госпожи. Зара была так малосимпатична Гермине, что леди Дженнер раза два просила мужа найти для неё, хотя бы выписав из Европы, немецкую компаньонку вместо этой, положительно отталкивающей её, девушки. Но, странное дело, Лео, обыкновенно с радостью соглашавшийся исполнять всякую прихоть своей жены, на этот раз отвечал уклончиво, расхваливая прекрасные качества Зары, которую рекомендовал ему один из его друзей. «Прогнать её значило бы обидеть рекомендовавшего», мнением которого он, Лео, особенно дорожит. «К тому же найти немку на Мартинике вовсе не так легко».

— Подожди месяц-другой, — неизменно заканчивал лорд Дженнер. — К этому времени мы успеем добраться до Европы. Тогда никто не помешает нам самим проехать в Германию и набрать для тебя хоть целый штат немецкой прислуги…

Сегодня Гермине особенно живо припомнились эти уклончивые ответы мужа, так же, как и его похвалы о наружности квартеронки. Припомнились взгляды, которыми красавица камеристка украдкой обменивалась с мужем своей госпожи, припомнились сотни мелочей, кажущиеся тем более серьёзными, чем более Гермина о них думала… Наконец, сердце Гермины сжалось первым мучительным подозрением.

До сих пор леди Дженнер не приходилось ревновать своего мужа. Лео любил её слишком искренне и сильно для того, чтобы подавать повод к ревности.

Почему же теперь внезапное чувство, похожее на ревность, сжало сердце Гермины, почему ей показалось ясным и доказанным существование каких-то особенных тайных отношений между Лео и молодой красавице-квартеронкой, отношений более чем странных, принимая во внимание высокомерие английского аристократа?

Гермина нетерпеливо снова дёрнула за звонок, проведённый в комнату камеристки.

Прошло две-три минуты… Наконец, дверь отворилась, и на пороге появилось совершенно незнакомое лицо.

— Я звала Зару… Кто вы, дитя моё?.. Почему вошли вместо неё? Хорошенькая шестнадцатилетняя мулатка с громадными бархатными глазами произнесла тихим голосом:

— Простите, миледи… Я младшая сестра Зары. Дворецкий приказал мне служить миледи на время отсутствия сестры…

— Что-то случилось с Зарой? — с оттенком беспокойства спросила Гермина. Если она заболела, отчего этого мне не сказали?.. Маленькая мулатка видимо сконфузилась:

— Зара не больна, миледи, — робко проговорила она. — Совсем напротив… Милорд отпустил её на праздник, по случаю которого у них будет большое торжество… Меня дворецкий распорядился оставить вместо сестры, не желая беспокоить миледи такими пустяками…

— Как тебя зовут, малютка?.. — спросила Гермина.

— Мартой, — тихо ответила девушка.

Вглядываясь в хорошенькое смуглое личико девочки, прозрачная кожа которой была того янтарного цвета, который встречается только у очень юных и очень красивых мулаток, Гермина припомнила другое, несравненно более красивое лицо, с матово-белой, как лепестки жасмина, кожей и громадными огневыми глазами под пышной короной чёрных волос, уложенных толстой косой вокруг головы.

Сердце леди Дженнер болезненно забилось. Она соскочила с качалки и быстро прошлась по комнате.