Сатир и Муза

В тот день он вышел на улицу, направляясь на рынок у Выхино с радостным весенним предвкушением чего-то весёлого и светлого. Его взгляд вдруг стал свежим, он как-то по-новому цеплялся за все мелкие детали, словно разыскивая что-то. Пьяная бомжиха валялась на тротуаре, ныла и качалась туда-сюда. Молодая бомжиха, с разбитой переносицей и в восточной яркосиней с серебряными узорами юбке до земли прошла навстречу по грязи. На дороге выставлялись товары: видеокассеты десятилетней давности, пустая бутылка из-под виски. «Тоже продаётся?» Поношенные детские колготы, шубы, обувь со стёртыми каблуками. Подшивка журнала «Юный художник» за 1984 год. «Я ещё тогда учился рисовать, но журнал этот не помню». Наконец, появились соленья, варенья, грибы. Это был ещё не рынок. У всех закутанных баб одинаково настороженный взгляд: «Менты? Где?» Те вальяжно вылезли из своей машины и теперь неспешно двигались сквозь толпу. «Ещё далеко».

Но готовность бабок в один момент всё свернуть в узел и смыться просто висела в воздухе. Заразившись ею, Звонарёв тоже оглянулся и в ряду припаркованных машин заметил красное пятнышко «Пежо», показавшееся знакомым. Про Ольгу Звонарёв в тот момент не подумал, прошёл в рынок.

Торговые ряды разделяла трещина на тротуаре, заполненная грязью. На прилавки смотреть было сложно – взгляд притягивал этот ров: «Как бы не вляпаться». Грязь жидкая, Звонарёв вспомнил, как боялся почувствовать её запах. Вспомнил голоса:

– Народ, я готова! Вы где?

В спину Алексею со смехом, уточняя:

– Готова! На всё!

Груда мяса на прилавке, с самой вершины упал сгусток рёбрышек с ценником. В грязь.

– Девушка, у вас мясо упало.

– Вот бессовестноё!

Смешная надпись на ценнике гласила: «Вичина».

Маленький, старый, весь сморщенный азербайджанец в колоритной кепке, плохо выбритый, с плохими зубами, тыкал вверх огромной тонкой морковкой – там в сетке застрял пакет с чьим-то мусором – прямо над его прилавком.

У выхода с рынка Звонарёв остановился, привычным жестом выкинул два-три гнилых помидора, так же привычно всунутых продавщицей, и, подняв глаза, снова заметил Её. Чей-то дремучего года выпуска «хач-мобиль» припарковался во втором ряду и запер «пыжик». Хозяина не было. Ольга беспомощно суетилась возле машин. Рядом кучковалась толпа восточных брюнетов разных возрастов. Одинаково беззвучно смеялись, поглядывали исподтишка: что дэлать-то будэт дэвушка? Наверняка хозяин запершей машины или здесь, или недалеко. Но помогать никто не спешил.

Алёша подошёл, поздоровался.

– Помоги, пожалуйста, – Олин взгляд был испуганным. – Я мужу уже позвонила, но он без машины – пока доедет…

«А к этим я боюсь обращаться», – не стала говорить она, но Звонарёв и так понял её растерянность.

Несколько раз он изо всех сил пнул «Жигули». Прохрюкала еле слышно сигнализация. Народ вокруг не отреагировал. Южане продолжали смеяться между собой, но не приближались. Звонарёв попробовал выковырять треугольник бокового стекла. Безрезультатно. Но приступ ярости прошёл. Подёргал подряд все ручки. Задняя дверь открылась. Из салона Звонарёв отпёр водительскую дверь, снял «Жигули» с «ручника», включил «нейтралку». Мощным рывком, упираясь плечом в стойку, просто выкатил машину на середину дороги. А когда Ольга выбралась из капкана, таким же рывком закатил «Жигули» назад. Толпа зрителей уважительно притихла. И Звонарёв вдруг ощутил к ним даже что-то вроде симпатии, вместе с ними наблюдая, как Ольга уехала.

Следом пришла эсэмэска, хотя Алёша совершенно не помнил, когда давал ей свой номер. Эту эсэмэску он почему-то долго хранил в мобильнике, не удалял. Что-то было личное в задиристых Олиных буковках.

–  Леша! Спасибо тебе большое! Тебе не идет эта шапка! Совсем…

– Почему?

– В куртке за 500 баксов носить этот задрипанный вязаный чепчик – фу!

– За 700… А по мне, нормальная шапка. Рекламные агенты у метро не пристают… Да и толпа пьяных подростков у подъезд а, когда я приближаюсь, расступается.

Весеннее солнце изо всех сил старалось согреть непослушную апрельскую Москву, и пронизывающий северный ветер весело гонял между домами прошлогоднюю пыль. Прохожие, потоком выплёскиваясь из метро, зябко поёживались, одинаково удивляясь такому несоответствию света и температуры… и запаха свежей краски, источавшегося с бордюров, оград – отовсюду.

Ольга на выходе из метро сразу заметила знакомую долговязую фигуру. Звонарёв, не обращая внимания на прохожих, читал книгу. «Моё!» – эта мысль импульсивно охватила Олю целиком. Сопротивляться ощущению эйфории не хотелось. Но и нагонять Алёшу она тоже не стала. «Интересно, он тогда заметил?»

Оля вспомнила, как однажды весной, зайдя к Алексею что-то подписать, она увидела в качестве обоев на рабочем столе его монитора свою любимую фотографию. Нет, не изображение её милой физиономии. Это был пейзаж. Точно такая же фотография стояла в рамке на столе Ольги, и она не без оснований считала себя автором. Присмотревшись, она уловила незаметные сходу отличия. Фотография была та и всё-таки не та. Стоял март, но зима игнорировала календари. Москва была чёрно-белой от грязи, сырости и прогорклого снега на обочинах. Проезжая утром по Новогиреевской эстакаде, она вдруг увидала Чудо. Забыв о работе, она кинула машину на первом попавшемся свободном бордюре, который смог осилить её «пыжик», и, отыскав под сидением пылившийся с Нового года фотоаппарат, бегом понеслась к тому месту, где она видела его. Чудо. С высоты эстакады открывался вид на Кусковский парк. Местами таявший снег, голые чёрные деревья, дорожки – всё тонуло в белом мареве зимнего тумана. Ольга никогда не видела тумана зимой, и виденная ею картина требовала сравнения с мультфильмом. Опостылевшая, скучная в это время года, Москва вдруг обернулась прекрасной сказкой, фантастическим видением. Ольга коллекционировала разные пейзажи, но чтобы в городе? Москва словно пообещала Ольге волшебную весну этим невозможно красивым видом. И она понеслась на работу, ожидая следующего чудесного знака.

– Откуда у тебя это?

– Ехал однажды весной, щёлкнул на мобильник. Нравится? – Звонарёв даже не подозревал, как потряс Ольгу таким совпадением.

– Ага, а мне такие обои поможешь поставить? – Ольга попробовала развить ситуацию, прикидываясь идиоткой.

– Ну конечно! – Звонарёв с готовностью подскочил. Ольга заметила, что он бросил несколько разговоров по компьютеру неоконченными.

– Твоя фотка лучше! Фотик явно мощнее, – Звонарёв не мог не оценить качество её пейзажа.

– Мы что, соседи? – Ольга понимала, что восхититься одной картинкой они могли, только ездя по одному маршруту. Ответа она не слышала.

Звонарёв нагнулся к её затылку, уставившись из-за плеча в монитор, опёрся левой рукой о стол, а правой взялся за «мышь», словно обнимая Олю. Оказавшись в кольце его рук, она потеряла нить рассуждений. Мысли спутались. Его запах, его дыхание за ушком. В животике у Оли потеплело, пульс затрепетал, она умолкла и густо покраснела, догадываясь, что он заметил её состояние.

– Ну вот и всё! – Звонарёв, как ни в чём не бывало, улыбнулся и отправился к выходу. Ольга проводила его растерянным взглядом, жалея, что отпускает наваждение. У двери он обернулся и, поняв её взгляд, ласково кивнул…

Алексей, читая, остановился на светофоре, не желая подымать голову на его сигналы, просто ориентируясь на людей, стоявших рядом. Оле пришлось нагнать его.

– Приветик!

– Привет, – Звонарёв обернулся с улыбкой и подвинулся. – И долго ты любуешься моей попой?

Она заулыбалась ещё сильнее, теперь загадочно, но отвечать не стала:

– Похоже, мы оба прогуляли важное для нас совещание.

– А! – Лёша махнул рукой, словно стряхивая что-то невидимое (это был её жест). – Ну и пусть! А ты чего без машины?

Ольга сморщила носик:

– Это я пару недель назад выступила, стукнула. Давно уже без руля. На днях отдадут.

– ?

– Ехала у себя по двору, навстречу две или три машины, мужики. Остановились меня пропустить. Ну, я и разогналась. Чего ж хороших людей задерживать? А с другой стороны из-за угла ехали гаишники. Они решили, что это их пропускают. И тоже разогнались. В общем, встретились. Хорошо, что не сильно: подушки не сработали, и машинка на ходу осталась.

Звонарёв засмеялся.

– И кто виноват?

– Догадайся сам!

– Да, наверное, не бывает ДТП, чтобы за ментами вину признали. Ирку из бэк-офиса знаешь? Едет себе по МКАДу во втором ряду слева. Справа фура пылит. Из-за фуры в крайний левый ряд, Ирку не видя, перестраивается ментовская машина. С ускорением. Втыкается ей в жопу! Решение суда: Ирка виновата.

Они прошли мимо входа в банк и двинулись дальше по дорожке. Звонарёв счёл нужным это заметить:

– Гуляем ещё?

– Ага!

Они помолчали, явно наслаждаясь соседством.

– Я сегодня без машины. А кто-то как-то обещал мне устроить дегустацию? По белым винам. Как раз удобный момент! И ты вроде тоже не за рулём?

О том, что он на самом деле за рулём, просто не доехал до работы, Звонарёв не стал говорить:

– Конечно-конечно! – повторил он любимую Олину присказку. И они повернули назад к входу.

– Спишемся! – пообещал Звонарёв, поднимаясь на свой этаж.