Сатира, огонь!

На деревне все уснули,
Улеглись и стар и мал,
Фриц стоял на карауле,
О курятине мечтал.

Жизнь ему казалась адом,
Был язык от жажды сух…
Вдруг он слышит: где-то рядом
Кукарекает петух.

Потекла слюна у Фрица.
Бросив пост, в сарай летит,
Чтоб домашней вкусной птицей
Утолить свой аппетит.

Только… Что за чертовщина?
Фриц не ждал подобных сцен:
Перед ним стоит мужчина
И велит сдаваться в плен!

Фриц, внимая русской речи,
Шепчет: «Что за чепуха?!»
Перед ним стоит разведчик,
И не видно петуха.

…Над деревней солнце встало.
Сгинул Фриц: ищи-свищи!
О курятине мечтал он,
А попал, как кур, во щи!

Западный фронт

Лев НИКУЛИН ОЧКИ

Мы расположились на ночлег в походной палатке. После лесной дороги, после горячего дня людей охватила усталость. Молчали даже самые разговорчивые собеседники. И в этой тишине вдруг прозвучал веселый голос:

— А кто мне обещал бензин для зажигалки?

У входа, придерживая полотнище палатки, стоял рослый командир в бурке и шапке-кубанке. Ничего необычного не было в его облике. И только странными казались на этом лице воина очки, очки в щегольской золотой оправе, — такие носят люди, заботящиеся о своей внешности.

— Военврач второго ранга Шатов, — сказал, знакомясь, вошедший и повторил свою просьбу о бензине для зажигалки.

Старший лейтенант, летчик, один из обитателей палатки, потянулся было к походной сумке, но вдруг остановился и сказал:

— Бензин вам будет, но только расскажите историю с очками.

И доктор Шатов охотно рассказал следующее:

— В этих местах существует старая шуточная поговорка: «Бог создал небо и землю, а черт — Дорогобуж, Ельню и Смоленскую губернию». В Дорогобуже и Ельне мне бывать не пришлось, но смоленские леса я хорошо знаю. И особенно смоленские лесные тропы. Кроме того, именно в этих лесах я пробыл девять дней в плену у проклятых фрицев. Вспоминать об этом невесело, но конец этой истории был хороший, и потому я ее рассказываю. Наш госпиталь вывез почти всех раненых после тяжелых осенних боев. У меня на руках осталось восемь человек; все они были ранены тяжело, и двинуть их с места было невозможно. Я получил приказ остаться с моими ранеными в глухой деревеньке и ждать, когда удастся вывезти нас на самолете. Однако сделать это не удалось: черт занес раньше времени в это глухое место фрицев-мотоциклистов. И мы попали в плен. Мы пережили побои, унижения, голод, гибель товарищей, однако надо сказать, что с первой минуты, как я увидел немцев, мне показалось, что им не до нас. Этим я объясняю то, что они не успели истребить нас до одного человека. Однажды утром молодой краснощекий и прыщеватый обер-лейтенант зашел в наш сарай и сказал, обращаясь ко мне, знающему немецкий язык:

— Переведите им. Вчера убежали двое пленных, за это ответили головой все, кто им помогал. То же будет и с вами, если кто-нибудь убежит.

Я сказал фрицу, что здесь только тяжелораненые, они передвигаться не могут и его предупреждение можно считать лишним. Он поглядел на меня зеленоватыми злыми глазами, задумался и сказал:

— Да, но вы как будто вполне здоровы.

Я молчал: стоило ли разговаривать с таким болваном? И оберлейтенант продолжал:

— Но вы, кажется, близоруки? — он показал на мои старенькие роговые очки.

— Очень близорук, — подтвердил я, не понимая, какое это имеет отношение к нашему разговору.

И тогда розовощекий фриц вдруг снял с моего носа очки, изломал оправу на части и раздавил каблуком стекла. После этого он повернулся ко мне спиной и вышел.

Я стоял ошеломленный, не понимая, что произошло. Но пять минут спустя я понял, зачем ему понадобилось изломать мои очки: без очков я не видел ничего впереди себя на расстоянии десяти шагов.