САТУРН ПОЧТИ НЕ ВИДЕН

- Все? - Штих не сводил с Кравцова своих увеличенных глаз. - Припомните получше… Савельев сказал что-то еще.

Кравцов теперь был уверен, что Булочкин и Наседкин уже допрошены и, очевидно, Наседкин дал какие-то показания о том, что говорил на лестничной площадке Савельев.

- Да, Савельев в подтверждение своих опасений сказал, что Клейнер затребовал к себе личные дела всех русских сотрудников.

- Вот, вот, это очень важно, - оживился Штих. - Как вы расценили это сообщение?

- Как вполне достоверное.

- Я не о том. Не почувствовали ли вы, что Савельев как бы подает вам сигнал тревоги?

- Конечно, ничего приятного в его сообщении не было, - ответил Кравцов, - но для меня лично тревога, вызванная взрывом, была гораздо сильнее, и тогда я думал только об этом.

Штих заговорил почти доверительно:

- Да, да, огромное несчастье, многие этого еще не понимают. Враг поднял голову и на фронте, и в тылу - вот в чем дело. Успехи на юге и в Крыму окрылили коммунистов, это естественно.

Кравцов внутренне усмехнулся: начался зондаж на политические темы. Ну подожди же, я тебе сейчас покажу!

- А мы здесь, в тылу, несколько самоуспокоились, - продолжал Штих размышлять вслух. - Не подготовились к неизбежному оживлению местных банд. И оказались в положении обороняющихся.

- От своих, - тихо вставил Кравцов.

- Что вы сказали? - не понял Штих.

- Вы оказались в положении обороняющихся от своих, - громко сказал Кравцов. - Я вам, господин Штих, скажу откровенно: когда коммунисты в свое время упрятали меня, невиновного, за решетку, я не чувствовал на них такой обиды, какая жжет мне душу сейчас. В той несправедливости по отношению ко мне все же была какая-то логика. Мне говорили: директор магазина отвечает за все, что делается в его магазине, в том числе и за воров, орудующих рядом с ним. А теперь меня сажают за решетку и говорят: враг поднял голову, коммунисты действуют, а посему, будьте любезны, садитесь за решетку. - Говоря это, Кравцов распалял себя и видел, что его истерика производит впечатление на следователя. - Зачем вы мне говорите о юге и о Крыме? Я не являюсь военным специалистом, но я понимаю, что значение какого-то Крыма в такой войне равно нулю. Ну потеснили нас еще на юге, ну и что же? А разве великая армия Германии не держит в своих руках все ключевые позиции Советов? Разве мы потеряли веру в гений фюрера? Что же, наша вера рассчитана была только на время, когда у нас одни удачи? - Теперь Кравцов почти кричал в лицо следователю. - Главное, все это говорится мне, для которого, как для того же Булочкина, нет выбора судьбы при любых, самых тяжелых условиях! Что же, может быть, мне пора опомниться и идти назад к коммунистам? Может быть, вы еще дадите мне с собой веревку, на которой они меня повесят? Или вы считаете, что меня спасет то, что вы меня сажали за решетку?

В кабинете довольно долго царило молчание, потом Штих вызвал конвойного и, сняв очки, четко, точно рапортуя, проговорил:

- Я, господин Коноплев, выполнял приказ не чей-нибудь, а оберштурмбаннфюрера Клейнера. Приберегите свою злость для него.

Кравцова отвели в камеру и до вечера его больше не беспокоили. Сегодняшним поединком со Штихом он был доволен, считал его выигранным.

Утром за ним никто не пришел. А в середине дня Кравцова выпустили и отвели в кабинет Клейнера. Там, кроме него, были оба его заместителя: Грюнвейс и следователь Штих. Клейнер был неузнаваем, так он за эти дни осунулся и потускнел. Кравцов первый раз видел его в мятом кителе и без креста на шее.

- Приказ о вашем аресте мной отменен, - устало объявил Клейнер, не глядя на Кравцова. - Но на прежней работе здесь, в аппарате, вы не останетесь. Вы переведены в распоряжение штаба зондеркоманды СС. Все.

Кравцов, вытянувшись, стоял посреди комнаты и ел глазами оберштурмбаннфюрера. Их взгляды на мгновение встретились.

- Вы хотите что-нибудь сказать? - небрежно спросил Клейнер.

- Только то, что на новом месте я буду работать так же добросовестно, как здесь, - отчеканил Кравцов. - Куда мне надлежит явиться?

- Пройдите к моему адъютанту, он все вам скажет. С дивана поднялся Грюнвейс.

- Но сначала вы сдадите мне ваши дела.

- Господин оберштурмбаннфюрер! - взволнованно обратился Кравцов к Клейнеру. - Разрешите мне поблагодарить вас за все, что вы для меня сделали. Если когда-нибудь я понадоблюсь вам, я сочту за счастье выполнить любой ваш приказ.

- Хорошо, хорошо, - смущенно пробормотал Клейнер и рукой показал, что Кравцов может уходить.

Вместе с Грюнвейсом Кравцов вошел в свой служебный кабинет. Все содержимое стола и шкафа было кучей вывалено на стол.

- Я тут уже поработал, - рассмеялся Грюнвейс, садясь на подоконник.

- Что от меня требуется? - сухо спросил Кравцов.

- В мой отдел передается ваша агентура. Дерьмо мне не нужно. Отберите лучших, их материалы. Сколько вам потребуется на это времени?

- Не знаю, - сухо ответил Кравцов, смотря на кучу бумаг.

- В общем, вот так. Я зайду через часок.

Кравцов поработал всю вторую половину дня. К вечеру был готов список агентов и подобраны их донесения. Почти ничего эти материалы гестапо не дадут.