«Сатурн» под прицелом Смерша

Выпрыгнула из вагона и Галя. Сначала она метнулась в сторону густо поросшего кустарника за железнодорожной насыпью. Потом устремилась бегом через небольшую поляну к лесу. Пробежав «стометровку» страха, тяжело дыша, запыхавшись, пошла медленно. Сердце долго работать под физической и психологической нагрузкой не могло. Пройдя с километр, она решила передохнуть на видневшейся опушке низкорослого мелколесья. Оставалось немного, чтобы дойти до намеченной цели. Но свинцовая тяжесть в ногах, появившаяся от усталости, повалила ее на землю…

Неожиданно ее внимание привлек какой-то бетонный колпак, оказавшийся заброшенным дотом. Проникнув в него, она упала на пол и через мгновение уснула. Сколько девушка проспала — не знала. Проснулась от немецкой лающей команды: «Рус капут, выходи!»

Когда ее вывели из дота, она увидела длинную многотысячную колонну мирных жителей и советских военнопленных, двигающуюся по проселочной дороге. В эту человеческую массу втолкнули и Галину. Людей, построенных по четверо, немцы вели куда-то на запад. Иногда колонна останавливалась на привалы. Галя слабела с каждым днем от голода, физического истощения и психологической нагрузки. После одного из очередных привалов, это было ночью, она заметила глубокую воронку, на дне которой лежала куча наломанных кем-то веток. Она сползла вниз, укрылась для тепла валежником и задремала. А потом снова, как в ДОТе, провалилась в тревожный сон. Через некоторое время она проснулась от крика — конвой поднимал пленных.

Сначала Галя в порыве измученного, но немного отдохнувшего тела захотелось сбросить с себя «зеленое одеяло», встать и пристроится к колонне. Но холодный ум подсказал другую команду: «Лежи, замри, может, пронесет».

И Галя замерла. Она слышала какие-то немецкие команды карателей, топот ног, гул двинувшейся колонны. Несмотря на мокрую землю на дне воронки, остуженной за ночь, у нее на лбу от волнения и переживания выступил горячий пот.

«Боже мой, неужели пронесло?!» — подумала она, осторожно сбрасывая с себя ветки-спасительницы. Выбравшись из ямы, испачканная в глиноземе, она побрела в сторону какой-то деревни. Скоро появились первые сельские дома с дымами…

«Значит, в них топят печи, готовят еду, пьют чай или молоко», — размышляла Галина. Постучала в дверь одной из изб, чтобы обогреться, но ее не пригласили в дом. Второй, третий, четвертый дом… Ее никто не впускал в сельский очаг…

«Как же так — русские люди не могут помочь таким же русским? — задавала сама себе вопросы Галина. — Почему так случилось? Откуда людская черствость? Где же наше традиционное гостеприимство?»

Вопросы были логичны, но она не знала приказа немецкой администрации, что за укрывательство партизан и красноармейцев немцы обещали расстреливать каждого жителя, не щадя даже детей.

Но в жизни мир не без добрых людей, а хотелось бы, чтобы он существовал без недобрых. В одну избу ее все же впустили.

«Рядом с добрым малоизвестным человеком даже этот мрак отступления и побега из плена стал на мгновение радужным, — подумала Галина. — Добрый человек не может быть бесчестным».

Хлопотливая хозяйка, назвавшая себя Антониной, помогла девушке очистить армейскую юбку от прицепившегося репья и налипших сухих кусочков глинозема. Накормила картошкой в мундире и напоила девушку горячим мятным чаем. От всей души Галя поблагодарила смелую и добрую крестьянскую семью, от которой узнала о страшном карательном приказе оккупантов. От Безиной (такой была фамилия Антонины) она направилась искать партизан.

А в голове шевельнулась мысль: «После войны я обязательно найду эту семью и отблагодарю ее за великодушие».

Она шла лесом и продолжала занимать себя философствованием: «Какой смелый и добрый человек эта Антонина. Прекрасная русская женщина. Как она мне помогла!..»

На опушке леса ей встретилась такая же девушка, как и она, убежавшая из колонны военнопленных. Познакомились, протянув друг другу руки.

— Дуся Вилкова. Зови меня просто Галя.

— Тоня Романова.

— Откуда?

— Из колонны деру дала, немцы проспали — с улыбкой ответила Тоня. — Что делать-то будем? Куда идти?

— Как куда — в партизаны! Нам теперь их надо искать! — заметила Галина.

Говорили, пробираясь лесными тропинками на разные темы — дорог боялись. По ним на восток двигались немецкие войска.

Тоня почему-то надеялась на большие перемены по весне.

— Галя, я думаю пружина Красной армии, прижатая немцем до предела к кремлевской стене, должна, наконец, распрямиться.

— Я тоже так думаю.