Сатурналии

(10) [В том] же, что болезни охватывают людей не легче, чем домашних животных, меня поддерживает свидетель Гомер, который сообщает, что чума началась с домашних животных, когда болезнь, прежде чем она смогла проникнуть в людей, обрушилась на более легко охватываемый [ею] скот. (11) Да и краткость жизни служит знаком [того], какая [большая] слабость [здоровья] у бессловесных животных. Притом как можно сравнивать годы [жизни] человека [с годами жизни] тех, знакомство с которыми бывает у нас [лишь] при [их] использовании? Если бы только ты не обратился к тому сказочному, что говорят о воронах и воронах. Но мы видим, что они зарятся па всякую падаль и высматривают всяческие семена, отыскивают плоды деревьев. Так что прожорливость их [ничуть] не меньше [того], что слухи разносят о[их] долголетии.

(12) Второй [его] пример, если я хорошо помню, [тот], что врачи обыкновенно подают больным простую пищу, [а] не разнородную. Хотя вы даете ее, как я думаю, не как более легкую для разделения, но как менее желаемую, чтобы ослабить желание есть из-за неприязни к однообразному питанию, потому что вроде как из-за слабости [больному] не хватает природной силы для переваривания многого. Поэтому если бы кто-нибудь из больных очень сильно просил даже [этой] самой простой [пищи], вы отбираете [се] у [него], все еще желающего [есть]. Потому вам для [осуществления] такого замысла требуется [уже] не качество [пищи], а [ее] мера.

(13) [В том], что ты, [Дисарий], советуешь отвергнуть разнообразие в еде, как [и] в питье, заключается [какая-то] скрытая уловка, потому что [то и другое] прикрывается взаимным сходством. Но [ведь] одна сущность у питья [и] совсем другая - у пищи. Кто же когда-нибудь, съевши много, тронулся умом, что случается при выпивке? (14) Наполнивший пищей желудок или живот отягощается, налившийся вином делается подобным безумному, я думаю, потому, что густое вещество пищи, остающейся в одном месте, ожидает осуществления разделения, и лишь после него, измельченное, едва заметно спускается в части [тела]; питье, как сущность более легкая, вскоре устремляется вверх и поражает мозг, который размещен в верхушке [головы], вследствие рассеивания горячего испарения. (15) И потому избегают разных вин, чтобы то, что является быстродействующим на голову, не нанесло ущерба [этому] обиталищу рассудительности сколь внезапным, столь [и] разнородным жаром. [И в том], что нужно так же опасаться разнообразия пищи, не убеждает ни одно сравнение, ни одно рассуждение.

(16) В том же рассуждении, [Дисарий], в котором ты, благодаря прекрасной и разносторонней речи, растолковал порядок разделений [пищи], все то, что сказано о природе человеческого тела, нисколько и не мешает изложению вопроса, и красиво сказано, не отрицаю. С тем только я не согласен, будто различные соки, ты говоришь, возникшие от разнообразия пищи, несовместимы с телами, так как сами тела составлены из противоположных качеств. (17) Мы состоим из теплого и холодного, из сухого и влажного. Но простая пища выделяет из себя сок одного качества. Притом мы знаем, что подобное вскармливается подобным. [Тогда] скажи, прошу, чем питаются три других качества тела? (18) Но [тому], что отдельное [качество] захватывает для себя свое подобие, - свидетель Эмпедокл, который пишет:

Сладкое к сладкому, горькое к горькому стало стремиться.

Кислое с кислым сошлось, теплота с теплотой сочеталась . {8}

{8 Перевод Я. М. Боровского. См.: Плутарх. Застольные беседы, 4, 663.}

(19) Впрочем, я часто слышу [и] тебя, [Дисарий], с восхищением передающего слова твоего Гиппократа: "Если бы человек был [нечто] одно, [то] он не болел бы; но он болеет, следовательно, он не является [чем-то] одним". {9} Итак, если человек - не одно, [то он и] не должен однообразно питаться.

{9 Гиппократ . О природе человека, 2. Я перевел точно по тексту, приводимому Макробием (или издателем). Принятый сейчас текст отличается, видимо, от того, что приводит Макробий, второй частью фразы. Это следует из переводов В. И. Руднева (см.: Гиппократ. Этика и общая медицина. СПб., 2001. С. 127) и А. В. Лебедева (см.: Фрагменты ранних греческих философов. М., 1989. Ч. 1. С. 563).}

(20) Ведь и бог, устроитель всего, пожелал, чтобы воздух, которым мы окружены и дышим, имел не простое качество, так что он или всегда холоден, или [всегда] нагрет, и не к постоянной сухости он его приговорил, потому что не мог питать одним качеством [вохдуха] нас, составленных из четырех перемешанных [качеств]. Поэтому он сделал весну теплой и влажной; лето является сухим и теплым; осень - сухой и холодной; зима является влажной и равным образом холодной. (21) Так и начала, которые суть наши первоисточники, и сами из различного состоят и нас [из него] питают. Является ведь огонь теплым и сухим; воздух - влажным и теплым; вода, соответственно, - влажной, но холодной; земля - холодная и, равно, сухая. Почему тогда ты, [Дисарий], толкаешь нас к однообразной пище, хотя ни в нас, ни вокруг нас, ни в том, из чего мы состоим, нет единообразного?