Сауна

Кругом, греясь на солнце, лениво и грузно лежала архаическая тишина. До местной грунтовки было два километра по лесной, укатанной грузовиками просеке - пушистый пояс хвойного фильтра впитывал все звуки цивилизации. На полянах оркестры кузнечиков соревновались в исполнении гимнов солнцу и покою. А вдалеке педантичная кукушка определяла кому-то длину жизненного пути. Каждое "ку-ку" было подобно звуку косточки огромных счетов судьбы, перелетавшей с одной стороны на другую. Ку-ку - тук-тук!

Айвар помахал рукой и сказал:

- Завтра приеду. Отдыхайте.

Он показал на деревянный дом с потемневшей крышей, около которого коричневели две коровы:

- Банщик живет там.

- А ты? - с бесплатной щедростью пригласил Дан.

- Я успею, - улыбнулся Айвар. - Поеду клубнику собирать. Старики сами не справляются. Повезу в Ригу, а завтра с женой на рынок. Небольшой натуральный бизнес.

- Ну, смотри. Вообще, жаль, что уезжаешь, - неискренне сожалея, сказал Колька и поднял тяжелую сумку с провизией.

Микроавтобус лихо развернулся, и темно-зеленая плоть елового леса поглотила его.

...Обгоняя гримершу, Колька прошлепал босыми ногами по шатким мосткам, на мгновение замер на краю, оглянулся и, шутливо подпрыгивая, закричал:

- Ныряю!

Вера Богдановна только успела всплеснуть руками:

- Осторожнее!

Конечно, Вера Богдановна не откололась от родной группы. Любопытство одержало верх над стыдливостью. И сейчас, обалдев от колхозного пива, сухого пара и собственной полуобнаженности, она стояла на последней ступеньке лестнички, ведущей из парилки к мосткам, и блаженно вдыхала березовый воздух.

Распаренное до поросячьей розовости худое режиссерское тело отделилось от мяукнувших досок. В воздухе, как два снегиря, мелькнули пятки. Николай вытянул руки перед головой и погрузился в озеро. Однако под водой что-то произошло, и ноги его остались торчать над зеленовато-серой озерной гладью, как два перископа.

- Помогите! - зажмурившись, Вера Богдановна села на ступеньку.

- Что? - оглянулся Молчанов, отставляя стакан с пивом на широкий бортик террасы.

- Он... Торчит... - обессиленно показывая в сторону озера, лепетала гримерша.

На крик выбежали остальные.

Жозефина, стирая капли пота с плеча, сердито сказала:

- Гибель "Титаника". Вечно с ним что-то приключится. Сущий болван.

С удивлением Марина посмотрела на нее и подумала: "Глупая, так дешево демонстрировать свою власть над мужчиной. Впрочем, пока молода, кажется все можно. Это потом начинаешь осторожничать".

Еще несколько секунд ноги торчали вертикально. Потом они исчезли под водой и тут же появилась - вся в озерной грязи и тине - голова Кольки.

- Водяной... - захохотал снизу Свиркин, который обливался водой у берега.

Колька брел к берегу, плевался и икал, и эти звуки разносились над притихшим озером, как будто в камышах ухала выпь. Он погрузил голову в воду и стал ожесточенно отмываться.

- Грязевые ванны очень полезны, - не унималась Жозефина.

Колька еще раз икнул, тряхнул волосами, прилипшими, как водоросли, ко лбу и улыбнулся своей равнодушной улыбкой:

- Утоп! Ей-богу, утоп...

Он запрыгал на одной ноге, вытряхивая воду из уха.

- Что же вы, друзья-однополчане, не спасали своего режиссера? А кто вам фильм ставить будет?

- Таких режиссеров, как ты, пятак пара в базарный день, - как сердитый хорек, фыркнула Жозефина.

- Жозе, ты несправедлива. В твоих речах сквозит неудовлетворенность, - издевательски ответил Николай, работая на публику.

"Сейчас произойдет взрыв", - подумала Марина.

- Хам! - крикнула Жозефина и попыталась облить его пивом из стакана Молчанова, но промахнулась.

- Послушайте, Николай Петрович, что это с вами произошло? - Вера Богдановна как завороженная смотрела в его лицо.

Свиркин пристально всмотрелся в Бурова и заорал:

- Помолодел, черт! Лет на пятнадцать! Вот чудеса-а-а...

Теперь уже все заметили, что Николай в самом деле помолодел: исчезли опустившиеся углы рта, налились молодостью впалые подсушенные щеки, глаза смотрели юно и весело. И хитро. Словно он знал что-то, что еще было неведомо другим.

Все кинулись к нему, обступили и замерли - хотелось прикоснуться к нему, но какая-то жуть, вдруг запавшая всем в души, останавливала движение рук.

- Что вы меня разыгрываете? - попытался улыбнуться Буров, но улыбка вышла кривоватая.

Закричала вечерняя птица, и вновь установилась тишина, которая уже вызывала подозрения.

- А вдруг это правда? - шепотом спросила Жозефина.

- Что, милая? - сказал Буров.

- Молодильная тина.

- Это кому как, - сощурился Дан. - Тебе-то чего молодиться? В ясли захотелось?

- Наверное, правда, - голосом Анны Карениной, решившей броситься под поезд, произнесла Жозефина. Еще раз взглянула Николаю в глаза и, поколебавшись какое-то мгновение, она кинулась по ступенькам в воду, крикнув:

- Вера Богдановна, за мной!

Гримерша последовала за ней, как солдат за командиром в атаку. Мужчины иронически смотрели на них с террасы.

Женщины энергично втирали тину в лица.

- Жозе, прыщами пойдешь, - крикнул Колька. Он до сих пор не понял, почему все так странно смотрят на него.