Саван алой розы (СИ)

– Разумеется: кольцо все лето пролежало в пыли под шкафом. Я только пытался определить чистоту камня, поэтому и…

– Экий чистюля. – Кошкин почувствовал, что выходит из себя. Со стуком отложил кольцо в сторону, резко встал и начал собирать документы по делу в свою папку. – Может, вам стоило в посудомойки пойти, а не в сыщики, Воробьев?! Это улика! Все следы на уликах, в том числе и следы так называемой грязи – это, представьте себе, тоже улики! Вот уж не думал, что придется объяснять вам элементарные вещи!

Взбешенный, не прощаясь, даже не оглядываясь на подчиненного, Кошкин толкнул дверь из кабинета. Оповестил секретаря:

– До вечера меня будет – я в архиве.

От Воробьева же Кошкин решил избавляться. Мало того, что лезет, куда не следует, так еще и в прямых своих обязанностях проявляет удивительную бестолковость!

Теперь оставалось лишь предполагать, что, раз Воробьев счел алмаз «грязным», то он и правда был перепачкан в золе. Невидимой глазу, но, должно быть, видимой под увеличительным стеклом. Очень высока вероятность, что его и правда окунали в золу или сажу, чтобы сделать надпись на полях газеты.

Однако газета все равно сожжена. Если и была там подсказка – она утрачена…

Зайдя в тупик при расследовании настоящего дела, Кошкин решил обратить свое внимание на дела прошлые – тем более, что в истории семьи Бернштейнов-Соболевых таковых оказалось неожиданно много. Кошкину не терпелось, конечно, прочесть вторую часть дневников Аллы Соболевой – но прежде он решил ознакомиться с материалами полицейских дел. Ведь расследовали их хоть каким-то образом! Хотя бы пытались. Собирали улики, описывали места преступлений. Имена подозреваемых и свидетелей.

Очень хотелось верить, что сыщики, собиравшие улики в тот раз, хоть немного компетентнее Воробьева.

* * *

Однако чтение листов дела о кровавой трагедии в доме купцов Бернштейнов десять лет назад новостей принесло немного. Кошкин подметил, что те события господин Соболев вспомнил довольно точно – расхождений с написанным его слова почти не имели. Ни одного подозреваемого по делу задержано не было.

Единственное, пожалуй, что насторожило Кошкина и заставило хмыкнуть: в материалах дела черным по белому было указано, что Бернштейны, а в частности глава семьи на тот момент, Борис Яковлевич Бернштейн, родной брат Аллы Соболевой, являлся при жизни ни много ни мало купцом первой гильдии. Был соучредителем Сибирского торгового банка, владел долей в Ленском золотопромышленном товариществе, на паях с племянником (тоже погибшим) был собственником Санкт-Петербургского коммерческого банка «Яков Бернштейн и сыновья». Не говоря уже о семейной винодельческой компании «Крымские вина Якова Бернштейна» и пятерке трактиров в пределах одного только Санкт-Петербурга. Трактиры его с представительствами «Крымских вин» находились так же и в Москве, и в Новгороде и особенно много их было в Симферополе, откуда Бернштейны были родом.

В середине столетия молодой еще тогда Яков Бернштейн был средней руки торговцем вином, но значительно преумножил свое состояние в Крымскую войну, снабжая войска в осажденном Севастополе винной продукцией. Разбогатев таким образом, вырученные средства он начал вкладывать в развитие банковского дела.

Этого Кошкин прежде не знал, и Соболев его в известность не поставил. Он отодвинул в сторону папку с документами, потому как более ничего интересного там не увидел, и призадумался.

«У нас всего пять комнат и одна служанка. Матушка сама готовит обед, а батюшка с братьями занимаются банковским делом и очень много работают».

Алла Соболева описывала родительский дом весьма мало и скупо, больше сосредотачиваясь на собственных эмоциях и переживаниях, а не на окружающей действительности. Возможно, она, имевшая весьма узкий кругозор, и правда смутно представляла себе степень состоятельности своей семьи – особенно в ее семнадцать лет. А возможно, это Яков Бернштейн, нувориш в первом поколении, не привыкший да и не желавший жить на широкую ногу, будучи человеком рачительным и прижимистым, не особенно баловал домашних.

Хотя, по некоторым признакам и показаниям свидетелей, немалую сумму наличными Борис Бернштейн хранил прямо в доме. После погрома был обнаружен несгораемый шкаф, совершенно пустой, тайник под хозяйской кроватью, а отдельные купюры нашли в книгах и различных укромных уголках. Выходит, грабители покинули дом той ночью вовсе не с пустыми руками…

Как бы там ни было, Кошкин призадумался, кто теперь владеет немалыми, как выяснилось, ресурсами Бернштейнов. Малолетние племянники? Раз, по словам Соболева, других родственников у детей нет.

Поискав в портмоне, он вынул визитную карточку Дениса Соболева, такую солидную на вид. Любопытно, как Соболевы заработали свое состояние и место в гильдии? С Бернштейнами все понятно – разбогатели на виноторговле. Ну а Соболевы?