Савмак. Пенталогия (СИ)

  - Ну, каких? Формионовых, конечно. Не из Неаполя же! - Дельф поднял кружку. - Ну, давай - в память о твоих родителях.

  - И о твоей матушке.

  Допив, наконец, свою кружку до дна, Минний поглядел в окошко и встал из-за стола:

  - Дельф, нам надо поспешить - солнце скоро сядет.

  Залпом допив свою кружку, Дельф вскочил на ноги, замотал в белое покрывало статуэтку Тихе и хотел бежать с ней в дальнюю кладовку, но передумал и втиснул на посудную полку. Затем схватил, едва в спешке не опрокинув, со стола оба недопитых кувшина и побежал возвращать их мачехе, попросив Минния подождать его во дворе. От дверей дома они подошли к печи, из которой Евклид только что закончил вынимать глиняную "выпечку". Дельф сказал отцу, что пойдет, покажет Миннию могилу его родителей.

  - Хорошо. Только недолго, - дозволил Евклид с недовольной миной на лице. - У нас сегодня ещё много работы.

  Почтительно простившись с дядюшкой Евклидом, Минний поспешил вместе с Дельфом к калитке. Выйдя на южную околицу Керамика, они пошли по усеянной надгробьями узкой прибрежной полосе между восточным склоном Девичьей горы и бухтой. Родители Минния и погибшие с ними слуги были похоронены аж на дальнем краю тянувшегося вдоль Восточной бухты города мёртвых.

  - Но ты же так ничего и не рассказал о себе! - вспомнил по дороге Дельф. - Куда ты исчез на целых десять лет? Ты, наверное, нашёл там за морем красивую и богатую жену, как считает Поли. Давай, рассказывай... Хотя, нет! Не говори! - Дельф даже остановился на секунду от внезапно пришедшей ему в голову счастливой мысли и обернулся к следовавшему за ним по пятам Миннию. - Слушай, Минний! Мемнон должен на днях прислать к нам за горшками кого-то из сыновей. Так я сейчас подумал: а что, если нам с тобой съездить на пару дней к Мемнону? Увидишь наших деток. Кстати: угадай, как мы назвали своего первенца!

  - Дельфом?

  - Нет.

  - Евклидом?

  - Не-а!

  - Тогда, не знаю.

  - Хе-хе-хе! Миннием - в твою честь! Так захотела Поликаста, а я, конечно же, не был против... Ну, так что - поедем? Поликаста наверняка будет рада тебя увидеть через столько лет... Сказать по-правде, я уже сильно по ней соскучился. Самого-то меня к ней батя не отпустит, а вместе с тобой - другое дело. Там в усадьбе всем нам и расскажешь о своём заморском житье-бытье. Ты, кстати, насовсем к нам приехал или на время?

  - Насовсем.

  - Здорово!.. Так что, Минний, - поедем? - чуть ли не со слезой в голосе продолжал уговаривать друга Дельф. Минний едва сумел удержать на дрогнувших губах довольную улыбку.

  - Пожалуй, можно съездить. Я ведь всё равно собирался в ближайшее время побывать в нашей бывшей усадьбе, порасспросить соседей как погибли мои старики. Клер Мемнона, кажется, неподалёку?

  - Да там рукой подать! - поспешно подтвердил возликовавший Дельф. - Слушай, а где мне тебя искать в городе, когда приедет телега с клера?

  - Я тебе на днях сообщу, у кого я поселился.

  Тем временем, оставив за спиной Девичью гору, они дошли почти до южного края некрополя. Дельф подвёл вновь обретённого друга к слегка покосившейся узкой известняковой стеле, торчавшей из густых зарослей ежевики, разросшихся на могиле. Пригнув посохом колючие ветви, унизанные спелыми чёрными ягодами, Минний с окаменевшим лицом прочел выбитую на плите надпись: "Здесь обрели вечный покой ритор Гераклий и его достойная супруга Левкимна, невинные жертвы враждебного огня".

  Постояв несколько минут над заброшенной могилой в скорбном молчании, Минний и Дельф быстро двинулись в обратный путь. Свой посох Минний оставил на могиле, нижний конец воткнув в кусты, а серебряную сову прислонив к надгробной плите, как знак для родителей, что их сын всё-таки к ним вернулся.

  На углу возле дома гончара Евклида они расстались. На прощанье Дельф осторожно пожал своими толстыми шершавыми пальцами загрубевшую от характерных мозолей гребца ладонь Минния.

  Бросив тревожный взгляд на быстро опускавшийся за зубчатую городскую стену малиновый шар, Минний поспешно направился к возвышавшейся сразу за северной околицей Керамика восточной башне Цитадели. Обойдя её вытянутый, будто свиное рыло, почти к самому урезу воды выступ, за который она удостоилась от херсонеситов собственного имени - "Кабан", он пробрался по узкой тропинке вдоль приморской стены Цитадели в гавань. От готовых вот-вот захлопнуться портовых ворот его окликнул, призывно махая рукой, битый час нетерпеливо дожидавшийся его там навклер Пактий. Свернув к воротам, Минний замедлил шаг, не сомневаясь, что стараниями ушлого амисца стража не заметит захода солнца, пока они не окажутся внутри городских стен.

  Второй раз за нынешний переполненный волнительными впечатлениями день Херсонес принял своего блудного сына в свои каменные объятия.

   2