Савмак. Пенталогия (СИ)

  Но туман в эту ночь не сошёл: как назло, впервые с того дня, как Палак сделался царём, утро выдалось солнечным и погожим. Тем не менее, Марепсемис решил не откладывать штурм, ведь тумана может не быть ещё долго, а в Феодосию в любой час может прибыть по морю подкрепление. Все в скифском войске - от Марепсемиса и Эминака до последнего слуги - были уверены, что греки их боятся, иначе не убежали бы без боя с пограничной стены, и что им ни за что не устоять под их дружным натиском; все мечтали дорваться наконец до настоящего боя, показать своё воинское умение, отвагу и удаль, искупаться с ног до головы в тёплой вражеской крови, а затем без удержу тешиться с красивыми гречанками и делить награбленные в цветущем городе несчётные богатства.

  Как только краешек алого щита Гойтосира показался над холодными, тёмными, будто окрашенными кровью волнами далеко на востоке, десять тысяч скифов, как и было условлено (дабы не разбудить раньше времени греков, сигнальные барабаны решено было не использовать), одновременно ринулись к стене от одной приморской башни - до другой. Выбегая из разделяющих пригородные клеры узких улочек на прилегающий к городской стене широкий луг, скифы молча несли к погружённой в густую утреннюю тень городской стене длинные, широкие внизу и сужающиеся кверху лестницы, по которым могли подниматься рядышком сразу по три-четыре воина. Каждую лестницу несли по тридцать пеших воинов с круглыми щитами на предплечьях и длинными копьями в свободных руках, а позади них ехали на конях с луками наизготовку по двадцать самых метких стрелков. Разумеется, с лестницами шли простые племенные воины, а прикрывали их с коней опытные сайи, племенные скептухи, сыновья и близкие родичи скептухов и вождей.

  Как и было решено вчера на совете у Марепсемиса, наибольшее число лестниц было направлено на ближайшие к трём городским воротам прясла стен. Ведь главное было - захватить и открыть для конницы хотя бы одни ворота, - и дело будет сделано!

  Застигнуть защитников города врасплох, конечно же, не удалось. Многочисленные наблюдатели на башнях тотчас подняли тревогу, созывая отдыхавших внизу товарищей на стену громкими криками и звоном мечей о металлическую отделку щитов. Вскоре из-за стены поднялись дымные хвосты от заполыхавших стараниями женщин и подростков под казанами с водой и чанами со смолой костров. Стремголов рассыпавшиеся по куртинам и башням защитники открыли беспорядочную стрельбу из-за каждого зубца по катящейся на город, словно сорвавшийся с горного склона селевый поток, серой массе скифов с множеством огромных лестниц, вселявших почти во всех, кто их видел, особенный ужас. Ехавшие за своей пехотой скифские всадники обрушили на зубчатое ограждение башен и стен смертоносный дождь стрел. Серые, поросшие на стыках мхом и травою камни окрасились кровью первых убитых и раненых.

  Марепсемис, едучи вместе с тысячником Камбисом позади сотни своих телохранителей, активно участвовавших в обстреле вражеской стены, отстранённо наблюдал за стремительной атакой на главные западные ворота Феодосии. Эминаку он поручил руководить штурмом южных ворот, около которых открытое пространство было заметно уже, чем у западных, - всего-то сотня с небольшим шагов. По ту сторону Деметриной горы полоска земли между городской стеной и каменными оградами усадеб ещё больше сужалась и была вся утыкана каменными плитами надгробий, куполами склепов и росшими между ними то тут, то там старыми и молодыми кипарисами, изрядно затруднявшими продвижение атакующих.

  Здесь на штурм шли хабы и напиты под командой своих вождей Госона и Скилака, имевшие вместе около 5 тысяч воинов. Перед долгожданной атакой Савмак рассчитывал быть среди тех, кто первым поднимется на вражескую стену со щитом в одной руке и разящим мечом в другой. Наверняка о том же мечтал и его друг Фарзой, наступавший с хабами в трёх сотнях шагов левее. Но у их отцов было, разумеется, по поводу сыновей иное мнение. Скилак приказал Савмаку и Ариабату держаться неотлучно рядом с ним и оберегать бежавших впереди пешцев меткими стрелами. Управляя продвигавшимся зигзагами между надгробий Вороном одними ногами, Савмак, тщательно выцеливая, пускал стрелу за стрелой в мелькавшие между зубцами темнобородые лица. Сумел ли он в кого-то попасть выяснится лишь после захвата города и осмотра трупов.