Савмак. Пенталогия (СИ)

  Назавтра боспорцы ждали появления скифского тарана, а скорее всего, сразу двух - здесь и возле ворот. Но, к немалому их удивлению и недоумению, скифы и на третий день продолжили таскать к стене камни и землю. Скоро стало ясно, что они решили поднять свою насыпь аж до верха стены. Но зачем?

   Первым опомнился Анаксипол. Прибежав по гребню стены на верхнюю башню к Горгиппу, он заявил, что необходимо срочно перекрыть скифам возможность продвигаться по стене в сторону башен. Выслушав архитектора, гиппарх одобрительно кивнул и велел действовать.

  К полудню опытные каменщики, которых немало нашлось в боспорском войске, перегородили верх стены в тех местах, где к ней примыкали боковые рвы и валы, к тому времени уже полностью готовые и огороженные высоким частоколом из заострённых брёвен, каменными блоками на глиняном растворе, аккуратно снятыми с тыльного ограждения ближайших башен. Для верности Анаксипол устроил двойные перегородки: первую, высотой до верха мерлона, напротив рва, а вторую, чуть пониже, - в пяти локтях за первой; укрываясь за ней, боспорским воинам удобно будет протыкать копьями скифов, если те всё же попытаются перелезть через первую преграду.

  Ещё два дня скифы поднимали свою насыпь до верха стены, постепенно увеличив её крутизну до 40-45 градусов. К их удивлению, боспорцы не оказывали им никакого противодействия. На стене и за стеною не слышно было ни звука, лишь иногда доносилось лошадиное ржание. В окружении Палака, приезжавшего время от времени понаблюдать, как продвигается работа, многие высказывали предположение, что боспорское войско давно бежало за Ближнюю стену, оставив здесь лишь конных наблюдателей.

  И вот, под конец четвёртого дня упорной и слаженной работы, насыпь поднялась настолько, что носильщики земли смогли осторожно заглянуть между зубцами на ту сторону. То, что они там увидели, настолько их поразило, что они на некоторое время оцепенели, не веря своим глазам, а затем большинство кинулось стремглав по крутому откосу к разъезжавшим внизу, подгоняя уставших за день земленосов, сотникам, а самые смелые рискнули вылезть на стену и, встав в полный рост между зубцами, удостоверились, что на стене никого нет, зато за нею... А за нею греки пристроили прямоугольником новую стену с глубоким рвом, высоким валом и острым частоколом.

  Услышав об этом, сотники погнали коней по недостроенной насыпи к стене и, убедившись, что их превратившиеся на время в земленосов воины сказали правду, поскакали доложить, почему вдруг прервались без команды насыпные работы, стоявшим на некотором удалении тысячникам. От впавших в уныние тысячников помчались на закат, ожесточённо нахлёстывая коней, гонцы с недобрыми вестями для царя Палака.

  Палак и ужинавшие с ним в царском шатре вожди и советники были поражены этим известием, точно громом с ясного неба. Лигдамис тотчас вызвался поехать и взглянуть на новое боспорское укрепление своими глазами. С ним, прервав едва начатый ужин, ускакал Главк и ещё десятка полтора палаковых друзей и преисполненных любопытства вождей. Вернувшись вскоре с сумрачными лицами в царский шатёр, они подтвердили, что все потраченные в последние дни усилия пропали даром.

  Стало окончательно ясно, что преодолеть Длинную стену не удастся. А ведь в последние два дня, после того, как в таборе у Меотиды узнали о новой неудаче Марепсемиса под Феодосией, у Палака было такое радостное, приподнятое настроение! Он так был уверен, что скоро докажет всем своё превосходство над старшим братом! Теперь же оставалась лишь одна возможность вернуться с этой войны неопозоренным - любой ценой захватить Феодосию.

  Ночью охранявшие насыпь скифы незаметно убрались от Длинной стены. А утром, едва забрезжил рассвет, Палак увёл своё войско на запад.

  13

  Встреча старых товарищей - феодосийского номарха Лесподия и младшего брата басилевса Левкона - вышла на редкость трогательной. Сияя радостными улыбками, они съехались на небольшой площади, с которой одна из улиц вела к расположенному неподалёку дому Хрисалиска, другая - к южным воротам Акрополя, а центральная - плавно заворачивала направо к Малым воротам.

  - Радуйся, царевич! - воскликнул Лесподий дрогнувшим голосом ещё шагов за пять до скакавшего рысью навстречу Левкона (встретивший царевича на причале лесподиев посланец отдал ему своего коня). - Скифы отступают! Одно твоё появление обратило их в бегство!

  - Радуйся, Лесподий, - отвечал Левкон, светясь довольной улыбкой.

  Съехавшись, старые друзья и свояки крепко обнялись и расцеловались. Глаза Лесподия наполнились радостными слезами.

  - Я приказал не мешать им - пусть уходят! - проглотив подступивший к горлу комок, сказал Лесподий, не сводя лучащихся счастьем и обожанием глаз с озарённого мягкой улыбкой лица царевича.

  - Ты прав - лишняя кровь нам ни к чему, - одобрил номарха Левкон.

  - Но как же ты вовремя подоспел! Ещё немного, и мы бы тут все полегли! - сиплый голос Лесподия мелко дрожал от переполнявших его эмоций. Вдруг его изогнутые, как чёрные крылья чаек, брови удивлённо поползли под чеканный козырёк шлема. - А он как здесь оказался?!