Савмак. Пенталогия (СИ)

  К счастью, ветер дул по-прежнему с восхода. Ближе к вечеру накатывавшие с моря водяные валы стали приносить к низкому, усеянному крупными замшелыми валунами берегу изувеченные ужасными ранами тела. У одних были пробиты насквозь копьями туловища, у других - подрублена шея, перерезано горло, у третьих - разбита или продырявлена голова, рассечено лицо. У некоторых головы вообще не было, у иных отсутствовала рука или нога. Отрубленные головы, руки и ноги плыли среди тел сами по себе и постепенно выбрасывались на покрытую ракушками, кучами гниющих тёмно-зелёных водорослей, слизистыми сгустками мёртвых медуз и грязно-серыми клочьями морской пены прибрежную гальку. Пешие воины укладывали принесенные морем тела рядком на берегу, где родичи и друзья погибших разыскивали и забрали своих. Многие всадники, заехав по конское брюхо в холодное море, подтягивали к берегу плывущие от мола тела, не дожидаясь, пока это сделают медлительные волны.

  Сотни восточнобоспорских воинов, заменившие не стенах отправившихся оплакивать и провожать в царство Аида павших сограждан феодосийцев, молча наблюдали с приморской башни и тянущейся от неё к Большим воротам стены за скорбной работой скифов. На грубый прикид, тех собралось в этот закатный час на берегу не больше десяти тысяч. Но, возможно, там были только сородичи погибших.

  Среди вынесенных на берег тел вождь Госон скоро обнаружил двух племянников - Тереса и Агаста. Сына Фарзоя удалось отыскать уже ночью, при свете факелов - волны прибили его к берегу в числе последних. Старший брат Скопасис опознал его среди обезглавленных тел лишь по татуировкам да большому родимому пятну слева на животе. Голову Фарзоя так и не прибило к берегу; вероятно, она была расколота, наполнилась морской водой и пошла ко дну.

  Ни в этот вечер, ни ночью, ни утром, ни в последующие дни вождь Скилак, его родичи и слуги так и не обнаружили среди сотни с лишним принесенных морем и опознанных соплеменников Савмака. Желая хоть немного подбодрить и утешить закаменевшего от горя старшего брата, Октамасад первым высказал вслух то, о чём Скилак боялся подумать: раз Савмака не оказалось среди убитых, значит, он остался жив и находится в плену.

  Проводив после захода солнца к месту временного захоронения у приморской стены на краю хрисалискова сада (это была единственная в городе свободная от застройки земля, не считая священных насаждений возле храмов) павших товарищей, феодосийские мужчины смогли впервые за прошедшие с начала войны 11 дней провести ночь без страха в собственных домах, в тёплых супружеских постелях. Поскольку скифы вели себя тихо и, судя по всему, больше не испытывали желания идти на приступ, утром Левкон и Лесподий посчитали, что феодосийцам пока нечего делать на стенах, и они могут вернуться к обычным мирным трудам, держа, правда, доспехи и оружие под рукой, чтобы при первой тревоге оказаться на стенах плечом к плечу с левконовыми воинами.

  Сына Делиада Лесподий назначил гекатонтархом вместо умершего ночью от тяжкой раны Феофила, а поскольку его сотня была тут же распущена по домам, то Делиад с десятью своими соматофилаками остался, как и прежде, в отряде телохранителей царевича Левкона. В первый же вечер Делиад осторожно проверил в дедовом саду свой тайник и утром сообщил Ламаху, что всё в порядке - их золото на месте.

  Три дня спустя весь город был поднят на ноги и высыпал на крепостные стены и портовые пристани, с растущей тревогой и испугом глядя на спускавшееся с севера к заливу нескончаемое скифское войско. Левкон, наблюдавший эту внушающую страх картину вместе с неразлучным с ним все эти дни Лесподием, Делиадом, Фадием, Никием и Мосхионом с правофланговой башни Больших ворот, воскликнул бодрым, довольным голосом, услышанным сотнями мрачно притихших на стенах воинов:

  - Поздравляю, номарх! Раз Палак ведёт свое войско сюда, значит, возле Длинной стены у него ничего не вышло - наши отбились! А раз не вышло там, то не выйдет и здесь: феодосийские стены и выше и мощнее Длинной стены!

  - Не призвать ли на стены феодосийцев? - тихо спросил Лесподий.

  - Пока рано, - ответил Левкон. - У скифских лошадей нет крыльев. Если Палак решится на ещё один штурм, ему понадобится время, чтобы изготовить штурмовые лестницы, тараны или придумать что-то новое.

  Дни становились всё короче, а изредка появлявшееся на пропитанном влагой небе солнце - всё холоднее. До самого короткого в году дня, когда златоликий Гойтосир пересядет на молодого коня и начнёт взбираться на хрустальную небесную гору с каждым разом всё выше и выше, оставалось около двух месяцев, и ещё столько же - до настоящего весеннего тепла и первой зелёной травы.

  Уходя на запад, Палак оставил у Длинной стены наблюдать за воротами дозорную сотню, в слабой надежде, что боспорское войско решится выйти из своего укрытия. Но нет - греки не рискнули выслать вслед за его войском даже дозорных.