Савмак. Пенталогия (СИ)

  - А ведь и правда! - радостно хлопнул себя ладонью по колену Палак. - Почему бы твоей прекрасной дочери не стать скифской царицей? - обратился он к сидящему в четырёх шагах Левкону, подумав при этом, что с куда большим наслаждением он возлёг бы с её матерью, необычайная красота которой так поразила его, когда он впервые увидел её лет восемь назад на пантикапейском гипподроме. - Если мы с тобой породнимся, ты всегда сможешь рассчитывать на мою помощь, а мир и союз между Скифией и Боспором станут крепче стального клинка!

  - Сколько у тебя жён, Палак? - спросил с улыбкой Левкон после паузы. - Четыре? Думаю, моя дочь не согласится быть пятой женой даже царя.

  - Хе! Если бы отцы считались с желаниями своих дочерей, боюсь, те бы чаще всего выбирали в мужья своих конюхов! Хе-хе-хе! - загоготал Палак вместе с разразившимся громким заливистым ржанием Иненсимеем и Симахом; даже Кробил за спиной Палака не удержался от похожей на лошадиный оскал улыбки, а Иненсимей так и вовсе, сотрясаясь от неудержимого смеха, завалился с подушки набок.

  - Элевсина - моё единственное дитя, - сказал Левкон, переждав приступ скифского веселья. - Ни я, ни моя жена ещё не готовы с ней расстаться. К тому же, моя дочь и сын моего брата любят друг друга. Думаю, года через три они поженятся.

  - А-а... ну раз так... давайте выпьем за будущее семейное счастье твоей дочери, - предложил Палак, привычным жестом поднимая пустую чашу над плечом. Судя по тону, он легко смирился с неудачей своего сватовства.

  - Но породниться с тобой мы можем и по-другому, - продолжил он, отхлебнув одним махом половину чаши. - Если твоя красавица жена, родив единственную дочь, за столько лет не подарила тебе больше детей, почему бы тебе не взять ещё одну жену, которая родит тебе сыновей - продолжателей твоего рода?

  Левкон покачал головой.

  - Ты же знаешь - по нашему закону это невозможно.

  - Вот почему это очень глупый закон: он обрекает многих эллинских мужей на одинокую старость!

  - Всякий закон при желании не трудно обойти, - впервые счёл возможным вмешаться в разговор Симах. - Если нет желания избавиться от бесплодной жены, можно привести в дом вторую жену под видом сожительницы, а прижитых с нею детей выдать за рождённых законной женой.

  - Верно! Симах у меня - голова! - воскликнул Палак. - Ну, что скажешь?

  Левкон опять отрицательно покачал головой.

  - Я слишком сильно люблю мою Герею, чтобы возлечь с другой женщиной.

  - Неужто ты и своим рабыням никогда не вставляешь? - поинтересовался с недоверчивой ухмылкой Иненсимей.

  - Моя Герея для меня - как солнце, а все другие женщины - звёзды. Кто замечает звёзды, когда над ним сияет солнце?

  - И всё же, столько лет спать только с одной женщиной, пусть и самой красивой, для меня это непостижимо, - сказал Палак. - Ведь если возлечь с двумя, то получишь вдвое большее удовольствие, а если с тремя или четырьмя - то ещё больше.

  - Отвечу так... - Устремив взгляд на наполовину недопитую чашу в опущенной руке, Левкон на пару секунд задумался. - Вот представь, что у тебя есть амфора прекрасного сладкого косского вина и много кувшинов с кислым вином, произведенным на потребу черни на наших северных берегах. Прикажешь ли ты своему виночерпию наполнять твою чашу по очереди из всех амфор, или будешь пить только косское? И ещё - станешь ли ты смешивать божественное косское с местной кислятиной ради того, чтобы выпить больше?

  - Вот так-то, Палак! Недаром у нас говорят, что переспорить эллина труднее, чем заставить рыбу говорить, а коня летать. Га-га-га! - опять заржал жеребцом Иненсимей.

  - Будь у меня такая жена, как его Герея, может и я не стал бы замечать никого другого, - ответил без тени улыбки Палак. - И всё же жаль, что красота Гереи до сих пор ослепляет Левкона. Я-то хотел предложить ему в жёны свою красавицу сестру, да вижу теперь, что придётся искать для неё другого мужа.

  Сенамотис, больно кусая губы, слушала за дверью, как рушится её мечта.

  Заметив, что никто уже не прикасается к еде, Палак позвал своих сотрапезников в баню. Как только в коридоре затихли их голоса, Сенамотис вместе с Луксорой вышла из своего укрытия и направилась в восточное крыло дворца.

  Пока двое слуг снимали в банном шатре с Палака и Левкона обувь и одежду, третий занёс в войлочную палатку казан с раскалёнными в очаге поварни булыжниками и плошку с тонко горящим фитилём.

  Взяв у толстого банного евнуха ковшик с вымоченным в вине конопляным семенем, Палак полез на карачках в узкий зев палатки. Следом забрался Левкон, которому предстояло впервые испытать на себе, что такое скифская парная баня, о которой он столько был наслышан.