Савмак. Пенталогия (СИ)

  Ламах отвечал, что он не желает становиться яблоком раздора для своих друзей Ктиста и Педания, которые оба достойны оставаться пентаконтархами. К тому же, он чувствует, что полноценная служба соматофилака ему больше не по силам: здоровье уже не то. На самом же деле Ламах ещё в кабинете Гиликнида мигом сообразил, какой это шанс для него, безвестного воина, выбиться в люди, стать тем, что боспорцы называют "крупной рыбой". Что могла ему принести завязавшаяся дружба с сыном феодосийского номарха? Самое большее - должность пентаконтарха, бывшую для него пределом мечтаний ещё полчаса назад. Ведь даже гекатонтархом соматофилаков ему никогда не стать - все командные должности в царском войске занимают сынки знати и богачей. А должность гинекономарха, помимо того, что сулит широкие возможности для обогащения, позволит ему оказаться полезным самому хилиарху Гиликниду. Покровительство столь влиятельного вельможи куда важнее связанной общей тайной дружбы с Делиадом, которую он надеялся сохранить и на новом месте. Таким простым, безродным воякам, как он (ведь он даже отца своего не знал!), подобная удача выпадает не часто, может, раз в жизни, и то далеко не каждому, и надо быть глупцом, чтобы не ухватиться за предложенный шанс. Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Ламаха, пока он слушал Гиликнида, и, испугавшись, как бы должность гинекономарха не досталась Педанию или Ктисту, он поспешил согласиться...

  Дверь в комнату начальника караула, где, забыв о лежащих на столике костях, сидели в расстроенных чувствах Делиад, Ктист и Ламах, с тягучим скрипом отворилась, и все трое поспешно вскочили с лежаков, привычно вытянувшись перед возникшим на пороге Гиликнидом.

  - Вижу, Ламах уже доложил, что я направляю его на новое ответственное место службы, - сказал он, окинув быстрым взглядом их унылые лица. - Вот указа о твоём назначении. Держи, - протянул он Ламаху папирусный лист с красной царской печатью.

  - Ну всё - теперь ты гинекономарх! Поздравляю. Желаю успехов на новом посту, - пожал руку Ламаху хилиарх.

  - Дозвольте дослужить этот последний день в соматофилаках, - дрогнувшим голосом попросил Ламах.

  - Ну, хорошо - до завтрашнего утра ты ещё наш, - улыбнулся Гиликнид, понимая, сколь непросто Ламаху расставаться с привычным миром товарищей после многих прожитых вместе лет. - А завтра сдашь оружие, получишь у лохага причитающееся тебе жалование и вперёд - принимать под команду гинекономов.

  После ухода хилиарха Ктист взял у Ламаха лист с царским указом, поднёс его ближе к светильнику и прочёл в голос для Делиада и столпившихся в дверях воинов.

  - М-да, вот так вот! - сказал он, возвращая папирус Ламаху. - Теперь наш Ламах большая птица - начальник городских ищеек! Даже не знаю, поздравлять тебя, или сочувствовать?

  Воины его десятка, а за ними и все остальные, кто был в этот момент в караулке, принялись поздравлять, желать удачи на новом месте и жать руки вышедшему в переднюю комнату Ламаху. Оглядывая товарищей увлажнившимися глазами, Ламах благодарил за добрые пожелания и под всеобщий радостный хор объявил, что завтра вечером устраивает для всей сотни в городе прощальную пирушку. Последним он обменялся рукопожатием с грустно взиравшим на происходящее с порога своей комнаты Делиадом.

  - Если в будущем во мне возникнет какая-нибудь нужда, буду рад помочь, - сказал он, глядя глаза в глаза Делиаду понятным лишь им двоим взглядом.

  - А что! Неплохо иметь гинекономархом своего человека! Наверняка это ещё не раз нам пригодится! Гляди только не увлекись там еблей чужих жён, как Криптон. Не воспринимай свою должность так буквально! Ха-ха-ха! - хохотнул не без зависти Ктист.

  Ламах скривил рот в кислой ухмылке, понимая, что ему не раз ещё придётся услышать от друзей-соматофилаков подобные шутки.

  - Слушай, а где ты будешь теперь жить? - спросил Делиад. - Давай, пока не найдёшь себе богатую вдовушку с собственным домом и кучей детей в придачу, перебирайся ко мне.

  Дружеское расположение Делиада к Ламаху выглядело абсолютно искренним. Если судить по открытому, дружелюбному лицу, юноша казался не способным на коварство. Но как знать, какие мысли таятся в этой голове, за излучающими приязнь глазами? Ламах был единственным, кто знал, куда исчезло предназначенное Скилуру золото. Избавившись от Ламаха, Делиад убил бы одной стрелой сразу двух птиц: во-первых, обрёл бы уверенность, что случившееся навсегда останется тайной, и, во-вторых, присвоил бы всё украденное себе - зачем отдавать кому-то сгоряча обещанную треть? Во всяком случае, Ламах бы на его месте именно так и поступил. А отравить Ламаха у себя в доме ему было проще простого. Подобные мысли посещали Ламаха ещё в Феодосии. Он решил подстраховаться.

  - Благодарю, Делиад. Не хочу стеснять тебя.

  - Да ну, ерунда! Дом большой, ты меня ничуть не обременишь.

  - Ещё раз благодарю. Поверь, я ценю твоё расположение, но хилиарх поручил мне навести среди гинекономов дисциплину, поэтому я думаю, что мне лучше пока пожить в их казарме.

  - Ну, как хочешь, - огорчённо развёл руками Делиад.