Савмак. Пенталогия (СИ)

  Из двух его неизменных в эту зиму спутников, Артуха и Месака, не ожидавших, что он так скоро сядет вновь на коня, дома оказался только Артух. Канит не стал звать ещё кого-то, посчитав, что и одного Артуха будет довольно. Спустившись от ворот крепости коротким путём по крутому северо-западному склону к Хараку, Канит дал волю Рыжику, погнав его во весь дух по знакомой дороге вдоль реки на запад. Следом, пригнувшись к развевающейся гриве узкозадого каракового меринка, не отставая, летел его товарищ.

  Появление Канита возле кошары Хомезда стало полной неожиданностью. По какой-то особенной, недоброй тишине, витавшей над стойбищем, как будто там лежал покойник, по сумрачным лицам топтавшихся во дворе старика Хомезда, его старухи-жены, невестки и старшего внука, спешивших отвести глаза, как только сын вождя обращал на них свой испуганно-вопрошающий взгляд, Канит тотчас понял, что угнетавшее его с самого утра предчувствие беды, оказалось правдой. Сердце Канита дрогнуло и оборвалось. Не сразу справившись с закупорившим горло комом, он наконец выдавил из себя:

  - Что с Зобеной?

  Глядя на покрытую пеной оскаленную морду, мокрую шею и грудь наехавшего на него канитового коня, старый чабан испустил скорбный вздох. Затем, по-прежнему не решаясь поднять глаза на лицо Канита, словно чувствуя себя перед ним виноватым, сообщил, что с полчаса назад сюда явились сыновья Октамасада, Скиргитис и Сакдарис, и увезли Зобену с дитём в Тавану. Как это Канит с ними разминулся?.. Скиргитис сказал, что у его жены пропало молоко, ему нужна кормилица и он выбрал Зобену.

  - А она? - глухим сдавленным голосом спросил Канит, перебирая и скручивая пальцами над конской холкой повод.

  - А что она? Против воли хозяина разве пойдёшь? Всплакнула маленько, собралась да и поехала... Скиргитис пообещал, что её сын станет воином, боевым побратимом его сына...

  Смахнув навернувшуюся слезу, старик отвернулся. О том, что Скиргитис оставил ему в утешение четыре амфоры греческого вина, он предпочёл умолчать.

  Каниту некогда было переживать. Выяснив главное (у него будто камень с груди свалился - Зобена жива!), он резко рванул повод, развернув на месте заплясавшего на задних ногах коня.

  - Хомезд, на коня, живо! Пусти по следу собаку! - крикнул он стоявшему между двух привязанных к кибитке коней, вцепившись левой рукой в обитый заиндевелым железом обод колеса, внуку старика, глядевшему на него с мольбой и надеждой.

  Сорвавшись с места, юноша заскочил в отцовский шатёр и тотчас выскочил оттуда с расшитой поющими на зелёных ветках коричневыми соловьями подушечкой, впопыхах забытой Зобеной. Дав понюхать подушечку одному из крутившихся в стойбище псов, он поспешно отвязал от колеса кибитки коня, прыжком взлетел на его покрытую волчьей шкурой спину, продолжая сжимать в правой руке подушечку Зобены, и устремился с места в карьер вместе с Канитом и его телохранителем вслед за взявшей след собакой.

  Минут через пять пёс, радостно виляя хвостом, уверенно свернул в ближайшую спускавшуюся к Хараку балку. Теперь стало ясно, почему они разминулись: Канит с Артухом въехали на взгорье по соседней балке, расположенной дальше к востоку.

  На выезде из балки, где протоптанная конями в глубоком снегу между росшими на пологих склонах заснеженными кустами и деревьями узкая дорожка круто завернула вправо, они наткнулись на пятёрку сбившихся в кучу коней. На двух из них сидели всадники, с беспокойством схватившиеся за рукоятки акинаков, оглянувшись на донёсшийся из балки топот. Канит узнал Оходиака и Сеавага - молодых приятелей Скиргитиса. Развернувший поперёк тропы серого в красную гречку коня Сеаваг левой рукой придерживал у живота корзинку с закутанным в лисью шкуру дитём Зобены. Три других коня, среди которых Канит узнал мышастого мерина Скиргитиса и буланую кобылу Сакдариса, стояли без всадников чуть впереди.

  Протоптанная по колено в рыхлом снегу дорожка вела от коней влево, к густо облепленным снегом высоким кустам лещины.

  Не ответив на приветствия глядевших на него с растекшимися по губам ухмылками скиргитисовых телохранителей, Канит погнал коня вслед за собакой в орешник.

  Раздвинув грудью коня гибкую лозу, Канит выткнулся на скрытую в кустах небольшую прогалину. На ней, по колени в снегу, вполоборота к Каниту стоял Скиргитис. Перед ним, согнувшись в пояснице, застыла Зобена. Удерживая её лицо возле своего живота за рассыпавшиеся вокруг головы волосы, он быстро и резко пихал в её приоткрытый, сочащийся обильной слюною рот свой торчащий из распахнутого овчинного полушубка розовый "рог". В то же время стоящий напротив брата Сакдарис, светясь блаженной улыбкой, с силой вонзал свой разбухший "конец" в заголённый круглый бело-розовый зад Зобены, цепко ухватившись ладонями за её выгнутые колесом у поясницы бёдра.