Савва Мамонтов

«Лес можно транспортировать по Иртышу в Китай, по Оби в Европу и через Уфу в Европейскую Россию. От этого предприятия предполагается чистой прибыли не менее 1 000 000 рублей в год… Устроить также фабрику дубовых паркетов, которая будет изготовлять 100 000 кв. саженей в год, от этого предприятия предполагается чистой прибыли 200 000 руб. в год. Устроить также около сих предприятий проволочно-гвоздильный завод специально для выделки таких сортов гвоздей, которые имеют большой сбыт, а именно 3 дюйма называемых шелевочными и 5 дюймов называемых половыми, от такого предприятия предполагается чистой прибыли не менее 150 000 рублей в год…»

Несколько сотен тысяч, а то и миллионов от этой долговременной сделки Савве Ивановичу перепало бы, но он в компаньоны к Моисею Когану не пошел. Хотел иной жизни. В интервью корреспонденту парижской газеты «Фигаро» так сказал: «Я больше всего люблю искусство и все проявления художественной красоты. В сфере искусства я могу жить счастливым, и этого счастья никто у меня не может отнять».

Савва Иванович мог бы, пожалуй, и поклониться тюрьме. В тюрьме к нему вернулось детство… Теперь в Бутырках самым близким человеком стал Врубель — дитя неразумное.

Михаил Александрович в эти два года, такие трудные для Саввы Ивановича, писал «Летящего Демона», «Пана», «Сирень», «Царевну-Лебедь». Теперь он готов дневать и ночевать в Гончарной мастерской, не замечая того, что Бутырки это не дом на Спасской, не Абрамцево. Одну за другой творит Врубель сверкающие, как драгоценные каменья, майоликовые скульптуры: «Садко», «Лель», «Купава», «Снегурочка». Все это надо смотреть вместе, это симфония, музыка любви и восторга. Врубеля и на театр хватало, все декорации новых постановок Частной оперы за 1900 год — его труд. «Ася», «Сказка о царе Салтане», «Чародейка», «Вильям Ратклиф», «Тангейзер». Публику поразили декорации «Сказки о царе Салтане». Жемчужные, перламутровые тона сменялись мрачными картинами, отяжелявшими душу. Но вот из волн морских всплывал город Леденец. Ослепительное чудо. Души зрителей озарялись музыкой, пением, красотою сказочного города.

Как в «Салтане», где светлое перемежается с темным, новая жизнь Саввы Ивановича не состояла из одних радостей. Пришлось и подлости переживать.

Новый удар нанес ему Секар-Рожанский.

Ограбил Мамонтова, ограбил артистов Частной оперы по крайней мере на тридцать тысяч. Вдруг канули в небытие костюмы и реквизит. Исчезновение этого громоздкого добра не могло обойтись без участия Клавдии Спиридоновны Винтер, директрисы Частной оперы. А Секар и Винтер — не только одна лавочка, но одна семья. Секар стал зятем Клавдии Спиридоновны.

Частная опера умирала медленно. Москвичи полюбили детище Мамонтова и не желали потерять.

Кто же спасал оперу от разора и гибели? Миллионщики, губернатор, интеллигенция? Ничуть. Перед осенним сезоном 1902 года деньги на аренду театра, на зарплату новым артистам предоставила артель театральных… гардеробщиков. Вот кому были дороги русский театр, русская песенная душа, русская мысль в звуках. На следующий год, чтобы выплатить зарплату хористам, рабочим сцены, балету, все утренние спектакли закупили не Рябушинские, не Морозовы — Общество народной трезвости, солисты же отказались от гонорара.

Финансовые трудности начались уже в 1901 году, когда судебный исполнитель опечатал двери Частной оперы. Спасла театр актриса Вера Николаевна Петрова-Званцева, она от себя лично подписала договор на аренду театра с Солодовниковым.

Нельзя не сказать об этой певице, совершенно забытой, хотя бы несколько добрых слов.

Когда Частная опера все-таки опустила свой занавес, Петрова-Званцева перешла в Театр Зимина. На репетиции «Самсона и Далилы» ее услышал француз дирижер Э. Колонн. Он поднялся на сцену, поцеловал Веру Николаевну и обратился к артистам с речью:

— Мой друг Сен-Санс был бы ошеломлен, слыша это чудо, как ошеломлен я. Это пение есть живое воплощение весны, ее томление, погибельное очарование…

Колонн разнес весть о русской певице по Европе. На репетиции «Кармен» в Берлине в Бетховенском зале после первой арии артисты растерялись, повскакали со своих мест: «Мы никогда не слышали такого голоса!»

Рихард Штраус приглашал Петрову-Званцеву петь в операх Вагнера, ее звал знаменитый дирижер Артур Никиш. Приглашения поменять русскую сцену на европейскую, на мировую актриса не приняла.

Зрители говорили о Вере Николаевне:

— Как только Петрова является на сцене, тут-то и начало театру.

Последняя премьера Частной оперы «Манон Леско» Пуччини была показана 22 января 1904 года. Спели и ликвидировали театр.

Прощальное представление состоялось 11 апреля. Дали вторую картину «Онегина», второй акт «Кармен» и коротенькую оперу Кюи «Мадемуазель Фифи».

2

День рождения Савва Иванович справлял 3 октября. Прошлый свой праздник он встретил в тюрьме. Теперь ему исполнилось 59 лет.

Был Врубель, молодые художники, были актрисы и актеры, дети…

Приехал Шаляпин. Привез цветы, шампанское, был весел, да чересчур громко говорил, громко смеялся. Савва Иванович сказал ему: